Царь Иисус

Взывай громко, не удерживайся; возвысь голос твой, подобно трубе, и укажи народу Моему на беззакония его, и дому Иаковлеву — на грехи его.

Они каждый день ищут Меня и хотят знать пути Мои, как бы народ, поступающий праведно и не оставляющий законов Бога своего; они вопрошают Меня о судах правды, желают приближения к Богу:

«Почему мы постимся, а Ты не видишь? смиряем души свои, а Ты не знаешь?»

Вот в день поста вашего вы исполняете волю вашу и требуете тяжких трудов от других.

Вот вы поститесь для ссор и распрей и для того, чтобы дерзкою рукою бить других; вы не поститесь в это время так, чтобы голос ваш был услышан на высоте.

Таков ли тот пост, который Я избрал, день, в который томит человек душу свою, когда гнет голову свою, как тростник, и подстилает под себя рубище и пепел? Это ли назовешь постом и днем, угодным Господу?

Вот пост, который Я избрал: разреши оковы неправды, развяжи узы ярма и угнетенных отпусти на свободу, и расторгни всякое ярмо.

Раздели с голодным хлеб твой и скитающихся бедных введи в дом; когда увидишь нагого, одень его и от единокровного твоего не укрывайся.

Громко и отчетливо прочитав это, Иисус принялся толковать слова Исайи.

— Бог Израиля, — сказал он, — повелел поститься, но не для того, как многие думают, чтобы причинить людям страдание. Пост предписан им ради трех целей: чтобы очистить тело от лишних соков, чтобы напомнить постящемуся о природе голода и чтобы подвигнуть его отдать бедным то, что иначе он съел бы сам. Бог Израиля милостив, поэтому ошибочно и неблагодарно думать, будто бы он предписал поститься ради доказательства своей суровости или умертвления прекрасного тела, дарованного им человеку.

Иисус проповедовал, не отягощая слух слушателей скучным повторением разных толкований, а также не усложняя свою речь демонстрацией собственных познаний в Священном Писании. Он говорил просто и уверенно, как редко бывает в синагоге. Почти все мужчины и женщины, а в провинциальных синагогах мужчины и женщины могут сидеть рядом, почувствовали, будто бы их подлепили на крючок и держат на крепкой лесе, и решили вести более праведный образ жизни, чем раньше. Тяжелый вздох раскаяния огласил синагогу.

Под конец Иисус сказал:

— Представьте: в Капернауме постится богач. Его живот требует оленьего паштета и вина из Иерихона, потому что в горле у него пересохло, а во рту собралась слюна, а тут входит раб-ханаанеянин со словами: «Господин мой, у нас гости из Хоразина. Что. мне подать им?» Он плюет в лицо рабу и кричит: «Собака, какое мне дело до них? Скажи, что я пощусь. Пусть подождут до вечера!» Его брат пеняет ему: «Брат, ты поступаешь нехорошо. Выгнать гостя все равно что оскорбить Бога». Они начинают спорить и спорят до тех пор, пока богач не поворачивается к брату спиной. Он постится положенный срок, но какой ценой! Скажите мне, чего стоит его пост в глазах Господа?

При этих словах Иисуса один богатый зерноторговец, почтенный член общины, вскочил с места и, не помня себя от ярости, тыча в Иисуса пальцем, прорычал:

— Уходи, господин! Какое тебе дело до того, как мы тут в Капернауме живем и постимся? Сказано: «Не жди добра из Назарета!» Ты ведь из Назарета? Так возвращайся к себе и проповедуй тамошним грешникам!

Иисус ответил, обращаясь не столько к нему, сколько к злому духу, завладевшему им:

— Замолчи, дьявол! Изыди из этого человека!

Зерноторговец изменился в лице и жалобно захныкал голосом злого духа:

— Ах, теперь я вижу, кто ты… Да, да, я вижу, кто ты. Ты Божий Святой. Ты читаешь тайные мысли. Ты слышишь тайные беседы. Ты пришел погубить нас?

Говорят тебе, изыди!

Зерноторговец завыл, словно волк, и упал, корчась в судорогах. Те, кто стоял рядом с ним, схватили его за руки, чтоб он не покалечил себя, но он вырвался и стал биться головой о массивные скамьи.