Царь и царица

Этот наглый проходимец, поддерживаемый честолюбивым епископом саратовским Гермогеном и имевший за собой в то время опору в лице Распутина, отказался исполнить состоявшееся о нем постановление Св. Синода о переводе его из Царицына в г. Новосиль Тульской губернии. Запершись в монастыре, который он построил под самым Царицыным на собранные им пожертвования и которому он придал характер крепости, Илиодор ежедневно произносил зажигательные проповеди, собиравшие толпы народа. В проповедях этих Илиодор, под личиной патриотизма и преданности самодержавному русскому царю, всемерно поносил не только светскую, как местную, так и центральную, власть, но и Св. Синод. Посланный Синодом для увещевания Илиодора епископ Парфений ничего добиться от него не мог. Государь, не имея возможности разобраться в этом деле, ввиду противоречивых данных, сообщаемых ему, с одной стороны, гражданской властью, а с другой – Распутиным через посредство императрицы, решил послать на место какое-либо лицо, пользующееся его особым доверием с тем, чтобы узнать всю правду. Таким лицом был избран один из флигель-адъютантов Государя, А.Н. Мандрыка{281} (впоследствии Тифлисский губернатор), в преданности которого Государь был уверен. Выбор этот был, однако, подсказан Государю через посредство царицы тем же Распутиным, рассчитывающим на то, что двоюродная сестра Мандрыки была настоятельницей Балашевского монастыря и находилась всецело под влиянием Гермогена, а, следовательно, признавала авторитет Илиодора, а главное – Распутина. Соответственные указания при отъезде Мандрыки в Царицын и были посланы ей Распутиным.

Расчет Распутина, однако, не оправдался. А.Н. Мандрыка на месте не только разобрался в сущности дела, которое он должен был разъяснить, но еще выяснил и причастность к этому делу самого Распутина. Кроме того, раскрылась для Мандрыки и личность самого Распутина, побывавшего незадолго перед тем в Саратовской губернии и посетившего некоторые из тамошних женских монастырей. В монастырях этих он предавался определенному разврату, заставлял монахинь мыть себя в бане и втягивал их в отвратительные оргии, одновременно хвастаясь своей близостью к царю и царице.

Вернувшись в Царское Село, А.Н. Мандрыка сделал Государю в присутствии царицы подробный, длившийся более двух часов, доклад. В величайшем волнении передал он все, что выяснил о Распутине, причем закончил словами, что для всякого, подобно ему глубоко почитающего царскую семью, совершенно невыносимо слышать, как священное имя царя и царицы соединяется с именем грязного развратного мужика.

Факты, доложенные Мандрыкой, а в особенности искренность его тона (доклад его закончился случившимся с ним почти истерическим припадком), очевидно, произвели глубокое впечатление на царскую чету.

Но не дремало тем временем и распутинское окружение. Была выписана из Саратова упомянутая настоятельница Балашевского монастыря, причем добились ее приема Государыней. Цель преследовалась определенная – разрушить веру в доклад Мандрыки путем очернения его самого устами его близкой родственницы. Одновременно Государь со своей стороны вызвал ездившего в Царицын от Синода епископа Парфения, который всецело подтвердил данные, сообщенные Мандрыкой.

В результате Распутину было приказано немедленно выехать из Петербурга, и казалось, что наконец удалось раз навсегда удалить от двора этого вредоносного человека.

Так смотрел на это и Столыпин, тщетно до тех пор стремившийся добиться высылки Распутина.

Оказалось, однако, что удаление одного Распутина недостаточно, так как на месте оставалось все его окружение, а в особенности А.А. Вырубова, которая принялась понемногу восстанавливать веру Александры Федоровны в боговдохновенность Распутина и вселять в нее убеждение в лживость доклада Мандрыки. При этом Вырубова продолжала поддерживать письменные сношения с уехавшим из Петербурга Распутиным. Когда почва у царицы была достаточно подготовлена, дано было знать об этом Распутину, который и решил употребить крайнее средство для возвращения своего ко двору. Сумел он при этом так поставить вопрос, что о нем лично как будто и речи не было. Он обратился к Государыне, в телеграмме на ее имя, с мольбой о прощении Илиодора и оставлении его в Царицыне, говоря, что в противном случае наследнику грозит великая опасность. Перед этой угрозой царь и царица не устояли. Постановление Синода о перемещении Илиодора из Царицына в другую епархию было Государем самолично отменено, а Распутин вновь вернулся ко двору, сильнее чем когда-либо[28].

Инцидент этот доказывает, что сила Распутина, или, вернее, невозможность раскрыть Государыне истинную его сущность, зависела от той всесильной поддержки, которой он пользовался у лиц, принадлежавших к ближайшему окружению царицы, в особенности у Вырубовой, сумевшей завладеть безграничным доверием Александры Федоровны.