Царь и царица

Первым действием Клопова было обращение е этой запиской в министерство путей сообщения для получения свободного бесплатного проезда по всем железным дорогам России. Получив соответственное для этого удостоверение, Клопов пустился в путь, причем первой его остановкой был город Тула, где он и не замедлил предъ­явить местной администрации свою полномочную грамоту. Можно себе представить смущение местной власти, конечно, не замедлившей доложить об этом невиданном случае министру внутренних дел, каковым был в то время И.Л. Горемыкин. Смущен был, разумеется, в свою оче­редь, и министр, но, однако, не задумался тотчас объяснить Государю бесцельность и совершенную невозможность командировок безответ­ственных лиц, вооруженных по воле Царя поч­ти неограниченными полномочиями. В результате Клопов был вызван обратно в Петербург, полномочие от него отобрано и тем формально все дело и кончилось. Однако, сношения Государя с Клоповым не прекратились и он продолжал в течение довольно продолжительного периода оста­ваться одним из закулисных царских советчиков по разнообразнейшим вопросам внутреннего управления.

{18}

2.

Неудача с командировкой Клопова однако, не отняла у Государя желания и в дальнейшем, ми­нуя министров, проявлять свое личное усмотрение в государственных делах. Убедившись в не­возможности распоряжаться непосредственно в вопросах, касающихся текущего повседневного управления страной, Николай II перенес свое внимание в другую область, где, ему казалось, имеет­ся больший простор для его личной инициативы, для его свободного личного усмотрения. Он заинтересовался сферой международных отношений, и в этом, думается, и надо искать причину нашей воинственной дальневосточной политики.

Дабы уразуметь происхождение этой политики, надо припомнить, что Николай II до воцарения сво­его впервые прикоснулся к государственной де­ятельности именно на Дальнем Востоке. Первое его публичное выступление в качестве Наследника русского престола произошло на русских берегах Тихого океана, куда он прибыл после своего мор­ского путешествия по странам Азиатского Востока. Но этого мало. Вернувшись в столицу, после поездки через всю Сибирь, он был назначен председателем комитета по сооружению Сибирского железнодорожного пути, имевшего задачей не одно только это сооружение, но и общее {19} развитие Сибири и в том числе наших дальневосточных владений. Таким образом, покойный Го­сударь еще в бытность Наследником подошел к управлению Россией со стороны Дальнего Во­стока и вопросов, связанных с укреплением там нашего владычества.

Естественно, что вопросы эти привлекали его особенное внимание и были ему ближе знакомы, а тем самым и более дороги, нежели всякие иные.

До Николая II ни один русский император, ни до, ни после воцарения, не посетил Сибири и Дальнего Востока, и потому молодой Государь здесь чувствовал себя пионером. Его юное воображение неизбежно должно было рисовать ему возможность навсегда связать свое имя с дальнейшим развитием русской государственности и расширением наших пределов на берегах Тихого океана. В этой мысли его горячо поддер­живали и некоторые из его спутников на восток, с которыми он во время этого путешествия сблизился. Среди них в этом отношении особенно выделился кн. Э. Э. Ухтомский. В составленном им подробном описании путешествия, прошедшим до опубликования через личную цензуру Цесаревича, Ухтомский развивал ту мысль, что задачи России на Дальнем Востоке необъят­ны, открывают неограниченные возможности и требуют особливого внимания. При этом в сво­ей последующей публицистической деятельности Ухтомский усиленно доказывал, что Россия на За­паде, и вообще на европейском материке достала крайних пределов своего возможного владычества, которое при этом настолько окрепло, что не требует дальнейших забот об его вящем укреплении. Наоборот, на Дальнем Востоке исторические задачи России еще далеко не {20} исчерпаны и туда именно должна быть направлена энергия русского народа.

Мысль эта встретила у молодого Государя тем более благодарную почву и живой отклик, что в неведомых ему и далеко не вполне им постигаемых сложнейших вопросах управления корен­ной Россией он поневоле был вынужден следо­вать указаниям своих министров и на опыте убедился, что осуществлять здесь те смутные общие мысли, которые у него возникали, он не в состоянии. Здесь был прочно установленный, быть может, рутинный, но тем тверже соблюдаемый порядок разрешения государственных вопросов, и всякие экспромтные планы даже самодержцу бы­ло не под силу привести в исполнение. Случай с Клоповым ему это доказал на деле.

Под этим двойным давлением, а именно: под влиянием воспринятых в юношества ярких впечатлений своего путешествия по азиатским владениям России и под гнетом чувства своего бессилия проявить личную инициативу в делах управления ядром государства, Николай II должен был роковым образом направить свои взоры к Сибири и к берегам Тихого океана и там искать возможности не только руководить деятельностью министров, но и самостоятельно распоряжаться.