Царь-гора

Земля под ногами была непривычно твердой для весны, и даже туман в воздухе казался сухим, щекочущим в горле, будто дым. Пахло незнакомо – не тающим снегом и пробуждающейся землей, а древней пылью, которую по миллиметру в столетие обтачивал с гор здешний ветер и потом кружил-гонял по степи в пыльных бурях. За аилами на краю деревни горели костры – солдаты ужинали, иные спали, подставив спины огню. Шергин подошел незамеченным, остановился за границей света – не хотелось обрывать разговор.

– …на ероплане улетел. И царица с ним, и дети ихние с наследником Лексеем. А живут теперича в горах, там их никто сыскать не сумеет, и прозываются те горы – Гамалаи. Они на земле самые высокие, оттуда до неба и до Бога – пальцем ткнуть.

– Ну и силен же ты врать, Постников. Как же они все на ероплане вместились? Это ведь машина сурьезная, а не кобыла с телегой. Вот, братцы, меня послушайте, как оно есть на самом деле. По Белому морю теперь белый крейстер плавает и никогда к берегам не пристает. На нем и спасаются царь с наследником от большаков. А все почему? Море-то Белое, красным в него не зайти, утопнут…

Часть четвертая БЕЛОВОДЬЕ И ЦАРЬ-ГОРА

1

– Теперь мне все ясно, – торжественно провозгласил Федор с порога. – Беловодье – это тайная партизанская база в труднодоступных горах.

– Оригинально, – оценила Аглая, чуть опешив и забыв пригласить гостя в дом. – Такого еще не было.

– Это не моя мысль, – отверг лавры Федор. – Так думал полковник Шергин. Или примерно так… – Он на миг замолчал. – Но вообще-то, я полагаю, меня стоит впустить.

– Ох, – сказала Аглая и посторонилась. – Только не делай больше таких громких заявлений. Тетя приболела, и, если услышит, ей станет совсем худо. Она у меня впечатлительная.

– Понял. Буду делать заявления шепотом.

Федор расположился в старом-престаром кресле-качалке и, переполненный заявлениями, усиленно закачался. Аглая наскоро приготовила чай с алтайским кумысом. Осторожно понюхав кувшинчик с густым грязно-белым молоком, Федор поинтересовался:

– Лошадиное?

– Верблюжье.

Еще раз понюхав, он не решился рискнуть и отодвинул кувшинчик.

– Зря, – сказала Аглая. – Очень питательно. Ну, я слушаю тебя.

Федор принялся шептать, с чувством выкатив глаза:

– Я собираюсь идти в горы.

– Для чего? – насторожилась Аглая.

– Искать клад, оставленный там полковником.

– Очень интересно, – сказала она нисколько не заинтересованным тоном. – У тебя есть карта сокровищ?

– Есть. – Федор вытряхнул из-за пазухи мемуары прапорщика Чернова. – Вот она. Здесь все описано. Шергин искал Беловодье, то есть ту самую партизанскую базу…

– Легенда о Беловодье появилась лет на двести с гаком раньше, – перебила Аглая.

– Знаю, но Бернгарт мог просто использовать этот бренд для своего караван-сарая.

– Допустим. – Аглая шевельнула бровями, и в этом движении не было совершенно ничего допускающего. Федор, однако, был увлечен рассказом, чтобы замечать ее мимику.

– В полку, хотя это скорее было несколько рот, ходили разные мнения насчет конечной цели похода. Судя по всему, Шергин был очень скрытен. Это, конечно, сильно вредило ему и нагнетало атмосферу в отряде. Но здесь, – он постучал по книге, – упоминаются Беловодье и Белый Старец, который жил на высокой горе. Тебе это о чем-то говорит?

– Цагаан-Эбуген, монгольское божество? – Аглая пожала плечами. – Пока ни о чем.

– Может, и божество. Или не божество. Они ведь нашли эту гору, и Шергин с ротой солдат полез на нее. А там двое рядовых заблудились и наткнулись на Белого Старца. Один потом вернулся, а второго Старец оставил у себя. Больше того парня никто не видел. Но второй передал Шергину пару слов от «божества». После чего полковник пришел в сильное возбуждение, долго писал что-то и в результате оставил на горе свою шкатулку, с которой никогда не расставался. Что в ней было, кроме этого письма, неизвестно. Но Чернов видел, куда полковник ее спрятал, и подробно описал место. Как думаешь, зачем?

– Чтобы кто-нибудь когда-нибудь ее нашел.

– Точно. И этот кто-то – я. Письмо полковник писал мне.

– Почему ты так уверен?

– Чернов стал свидетелем гибели семьи полковника в Ярославле. Он был уверен, что убили всех. А в тот день на горе Шергин, как безумный, твердил про своего потомка. Сказал, что получил обетование о потомке. – Федор умолк, глядя в стену остановившимися глазами. – Вот и решай – божество сей Белый Старец или кто.

– Или где, – сказала Аглая. – Как ты собираешься искать эту гору?

– Найду. Туземцы так и называли ее – гора Белого Старца. Может, и сейчас кто-нибудь из них знает.

Федор вопросительно посмотрел на девушку.

– Ладно, поспрашиваю, – согласилась она. – А в книжке написано, как он погиб?

– Написано. Но мне не все ясно. Это только внешняя сторона дела. А мне нужны показания главного свидетеля.

– Старик Плеснев мертв, – напомнила Аглая.

– Не его. – Федор мотнул головой. – Полковника Шергина.