Царь Федор. Трилогия

Государев розмысл слегка опешил. Такого поворота он не ожидал. А тут и старший розмысл добавил:

— И меня тогда уж тож. Поелику я тако ж долю оплаты еще и от Демидки… взял за то, что я ему тако ж пару паровиков поставлю. А он, как я знаю, тоже на то ссуду в банке взял и потому меня дюже торопит.

— Так, все! — хлопнул по столу ладонью государев розмысл. — Неча тут за сердце хвататься да в железа проситься. Я и сам виноват, что не проследил, чтобы сей запрет наново до всех розмыслов доведен был. Потому вместе думать будем, как нам перед царем-батюшкой оправдываться…

Судили да рядили о сем долго. Ажно до полуночи. Три самовара сбитня выпили. А все одно ничего особенного не надумали. При прежнем-то государевом розмысле Акиме Порфирьиче, пожалуй, что и надумали бы. Ну да тот был царев ближник. С самых младых ногтей царя знал. С его ближним боярином Митрофаном, коий при царе в особом доверии состоял, дружбу водил. Сказывали даже, что и жену ему ажно сам царь сватал. А Терентий Кузьмич не таков. Он хоть и вроде как тоже в царевых ближниках ходит, а однако ж ни той власти, ни того влияния да доверия, какие Аким Порфирьич имел, не имеет. Посему порешили уже начатые паровики достроить, поскольку никак не можно цареву вотчинному заводу такие убытки причинять. Да и частному заводчику тож. Царь оченно не любил, когда из-за нерасторопности или неразумения его слуг какие его подданные имущества лишались.

У всех на слуху была история новгородского губернатора, из-за коего ажно почти полсотни купчишек, среди коих было два «гостя государевых», разор и убытки понесли. Тот был из родовитых, хотя и не боярского чину, и через семейные связи сие место и заимел. А там решил купчишек слегка на мзду раскрутить. Нет, впрямую он ничего не требовал. Ибо за долгие годы своего правления государь уже всем, от приказного боярина до последнего мытаря, сумел вбить в головы, что нет лучшего способа отправиться добывать уральские руды, чем требовать с людишек мзду за просто так либо за исполнение своих непосредственных служебных обязанностей. Даже к татям, что по большим дорогам да городским подворотням с кистенем промышляли, и то у него столько злости не было, как к мздоимцам… Но вот этак подволокитить, затянуть, закрутить бумажную круговерть, мол, сам догадайся, как тебе твое дельце ускорить поспособствовать… на такое иногда еще желающие находились. Вот и тот губернатор тож. Да только вышло это ему боком. Мало что родового поместья лишился, кое было в казну взято в возмещение убытков, что казна понесла, возмещая купчишкам утраты и упущенные выгоды. Отчего купчишки ажно чуть в обморок не упали — и когда это было видано, чтобы на Руси кому казна хоть что-то возвертала-то?! Так еще и поехал нерадивый чиновник на поселение ажно на самый остров Сахалин. Да не на юг, в казачьи земли, где русского люду уже довольно изрядно проживало, а на самый север.

Так вот, уже начатое и уговоренное решили достроить, а с новыми паровиками пока обождать. Хотя Первой Дружинич сказывал, что ему и Иринею Акинфиевичу уже чуть ли не на десять таковых заказов поступило. Не взяли лишь потому, что металлу на столько паровиков покамест взять было неоткуда. Добрый — тот почти весь в государев казенный урок на оружейные заводы шел, а тот, что окромя доброго делался, — на кастрюли и чугунки еще годился, а на хороший паровик уже нет. На новых-то паровиках и мощь, и давление куда как сильнее противу старых были. Их из не шибко доброго металла делать невозможно — разорвет… Ну а Терентий Кузьмич обещался с государем обговорить, как далее с его запретом на строительство паровиков быти. И далее их не строить, либо таперича уже можно, коли народец сие дело распробовал и готов за сии машины денежки выкладывать? Опять же и процентум розмысловой избе откуда еще брать-то, ежели никаких новых машин не строить?

Паровики запустили аккурат к осени, когда заводские пруды ночами уже начал прихватывать ледок. К тому времени новые плавильни также были полностью готовы и даже опробованы на пробной плавке в четверть загрузки, во время которой воздуходувку крутили воловьи упряжки. Воздуху на четвертную загрузку требовалось поменее, чем на полную, но все одно к концу плавки загоняли ажно три смены воловьих упряжек. Так что мощь новых паровиков Мастряй Данилыч оценил вполне наглядно.