Царь Федор. Трилогия

— Государь, ты же сам изведал откровения. Неужто тебе в них все было так уж понятно? Человек слаб и невежественен. И познать божественную истину в полном объеме ему не дано. Потому он воспринимает посланное ему откровение через искажающую призму своего собственного опыта. Что такое день? Срок, когда солнце встает на востоке и заходит на западе. И ныне брат во Христе Николай Коперник[28] доказал, что сие происходит вследствие оборота Земли вокруг своей оси. День Земли таков. Но сколько длится день Солнца? Или день Вселенной? И какой из дней имел в виду Господь, осеняя откровением услышавшего его?

Я задумался. А ведь действительно… Люди все воспринимают через, как очень точно сказал отец Никифор, искажающую призму собственного опыта. Помнится, я где-то читал, что когда те же дикие горцы Кавказа, солидные мужики, смелые, много повидавшие, прожившие жизнь отцы семейств, впервые увидели автомобиль, то первым делом попытались исподтишка «прикормить» незнакомое животное свежим сеном. А охотники, кажется, из австралийских аборигенов, ну или еще какого племени, храбро атаковали технику копьями в фары. Их жизненный опыт утверждал, что атака в глаза — смертельна для любого существа, потому как глаз располагается в отверстиях черепа, даже если он сам и очень прочен, и что глаза очень недалеко до мозга… И с какого это чуда люди чуть ли не бронзового века (или когда там было написано Бытие?) сумеют верно интерпретировать обрушившееся на них сокровенное знание?

Отец Никифор несколько снисходительно наблюдал за моими потугами разобраться во всех этих логических построениях, кои явно были написаны у меня на лице. А затем завершил нашу беседу предложением:

— Коль когда пожелаешь поговорить об этом со мной — зови, государь, приду безотлагательно.

С этого момента и начались мои теперь уже религиозные искания…

Я выбрался из кареты. Стоявший рядом капрал царева ветеранского полка ловко поддержал меня за локоть и тут же вытянулся во фрунт. Судя по всему, ему было где-то около сорока пяти. Верно, с Польской войны воевать начал. Ох какой же он еще молодой-то…

Машка появилась, когда я уже добрался до моих палат. Я как раз уселся в кресло, стоявшее рядом с протопленной печкой, и вытянул ноги к теплому печному боку, когда она быстрым шагом вошла в горницу. Тихо подойдя ко мне сзади, она обвила руками мою шею и, прижавшись подбородком к моей макушке, замерла. Я тоже замер, испугавшись разорвать это внезапно возникшее ощущение полного единения душ, каковое бывает у не только любящих друг друга, но еще и много проживших и переживших вместе людей.

— Вернулся… — спустя некоторое время прошептала Машка, выпрямившись, обошла кресло и требовательно уставилась мне в глаза. — Колено как, болело?

— Так я тебе и сказал, — ухмыльнулся я.

Она облегченно рассмеялась.

— Ну раз шутишь — значит, Бог миловал. Ты сейчас злишься, только когда у тебя что-то болит… ну как раньше, когда есть хотел.

— То есть? — не понял я.

— А, — махнула рукой Машка, — все вы, мужики, такие. Что ты, что твои сыновья. Если начинаете зазря лаяться — значит, жрать хотите. А как пузо набьете, так сразу добреете. Я уж Катеньке об этом ведала.

Я удивленно качнул головой. Вот уж не замечал за собой такого…

— Как съездил? — спросила Машка.