В январе тысяча шестьсот тридцать седьмого Владислав в первый раз прислал ко мне послов прощупать почву насчет мира. Я выкатил требования признать за православием равные права и обеспечить их отменой всех дискриминационных эдиктов, а также введением в королевский совет равное католическому количество православных иерархов и православных шляхтичей… ну и признать присоединение к России всех староств и воеводств, кои уже присягнули мне на верность. На последнее посол короля князь Чарторыйский особого внимания не обратил. Ибо даже не подозревал о масштабах сего явления. Ну что там какие-то отдельные воеводства и староства… А вот по поводу первого заявил, что сие решительно невозможно. И вообще, в королевский совет люди подбираются по знатности, уму и влиятельности, а вовсе не по вероисповеданию. На что я ответил ему, что среди православных подданных Речи Посполитой
С наступившим теплом мы двинулись вперед. И вот сейчас моя армия, за все время Польской войны не поучаствовавшая ни в одной серьезной битве, неторопливо осаждала Львов. На дворе стоял июль тысяча шестьсот тридцать седьмого года, и до декабря я планировал еще овладеть Перемышлем и Сандомиром. Скопин-Шуйский же захватил все правобережье Вислы и сейчас осадил Варшаву. Владислав же сидел в Кракове, собирая откуда только возможно войска и рассылая повсюду слезные письма, в коих просил помочь ему против «московитской напасти». Однако с помощью у него были напряги. Османы завязли в Персии, а лично румелийский бейлербей не рисковал атаковать практически нетронутое войско московского царя, армия которого громила тех самых поляков, кои всего как три года назад наподдали ему самому. Священная Римская империя германской нации, только-только вынырнув из своей религиозной распри, оказалась втянута в новую войну со старыми врагами шведами и новыми — французами. Шведы же соответственно были плотно заняты цесарцами. Так что если бы у Владислава каким-то чудом и нашлись деньги, то даже наемников ему нанять было неоткуда. Из более отдаленных сил, теоретически способных повлиять на ситуацию, испанцы также ввязались в войну с Францией, голландцы (возможно, пока еще) были скорее на моей стороне, а английский король Карл I (несостоявшийся женишок моего чуда) решал жуткие внутренние проблемы в Шотландии. Ну а папа Урбан VIII, теоретически являвшийся союзником Владислава и славший ему одно одобряющее письмо за другим, реально ничем помочь не мог. К тому же, как выяснилось из докладов моих агентов, он оказался большим транжирой, гурманом и практиковал непотизм, вследствие чего у него самого были кое-какие напряги дома. В общем, Владислав IV остался со мной один на один…
Я поднялся с барабана, на котором восседал (удобнейшая, оказывается, штука, а я-то думал, что Наполеон на таковом сиживал просто по приколу), и потянулся. Вот что значит правильно спланированная война… Ты — на коне, а противник — в глубокой заднице. Ну а население завоеванных земель тебя мало что не обожает. Еще бы, на все время военных действий я объявил, что полностью освобождаю вновь приобретенные земли от всех налогов и податей. Из-за «тягот войны». Единственное, что они были обязаны делать, это поставлять войскам продовольствие и фураж, ну и обеспечивать постой.
— Государь, государь!..