Царь Федор. Таймлайн

Русский флот подошел к Криту спустя пять дней, когда форты портов еще держались (как обычно, голубиная почта русских сработала выше всяких похвал). Однако его численность оказалась заметно меньше, чем ожидалось. Вместо не менее чем тридцати линейных кораблей (точную численность флота союзники установить не смогли, но приблизительно оценили количество линейных кораблей у русских в тридцать — тридцать пять), к Криту подошло всего лишь четырнадцать, при двух десятках фрегатов. Русский флот почти в три раза уступал объединенному. Командующий объединенной эскадрой адмирал Брайс счел это результатом спешки, мол, русские поторопились и бросили к Криту все, что было под рукой, не собрав корабли, находившееся в разгоне, и ухватился за возможность разгромить русский флот по частям. В принципе такое мнение имело право на существование. Русским было необходимо защищать довольно обширные пространства — и Крит, и Родос, и Кипр, и Скирос, и ближние подступы к Дарданеллам, так что ошибка адмирала была объяснимой.

Развернувшееся сражение затянулось на шесть дней. И в его процессе выяснилась азиатская хитрость русских. Русские отнюдь не распылили, а наоборот, заранее сосредоточили свои силы в кулак, поставив все на единственное сражение. Их план опирался на великолепную связь и достигнутое вследствие этого куда более оперативное реагирование на развитие ситуации. Они сумели сделать почти невозможное — наладить голубиную связь не только между берегом и флотом, но даже между эскадрами. Ну да голубиная почта развивалась в России уже более ста тридцати лет… Так что когда основные силы объединенной эскадры, завязав бой ранним утром 3 мая 1734 года, бросились за русскими, отходящими в сторону Киклад, и к вечеру отдалились от Крита на расстояние почти шестидесяти миль, к острову подошла еще одна русская эскадра. Ранним утром 4 мая она атаковала силы, блокирующие остров и запертую в гавани Ираклиона русскую военную эскадру. В этом сражении уже более чем трехкратное превосходство в силах было у русских, даже если не считать запертую эскадру, корабли которой уже через час после начала сражения снялись с якоря, вышли из гавани и атаковали вражеские корабли с тыла. А после быстрого разгрома блокирующей эскадры в Ираклион, в виду которого и были сосредоточены высадившиеся на остров венецианские войска, вошли войсковые транспорты, начавшие высаживать на берег восьмитысячный экспедиционный корпус. После того как корабли русских подошли к берегу в районе лагеря венецианских войск и направили на него жерла корабельных пушек, венецианский корпус, основную часть которого составляли немецкие, швейцарские и далматские наемники, просто выкинул белый флаг.

Когда опьяненный вроде как одержанной победой объединенный флот вернулся к Криту, его ожидал крайне неприятный сюрприз. Победа обернулась поражением. Шесть потопленных и взятых на абордаж русских кораблей, среди которых были один новый линкор, три старых галеона и несколько фрегатов, — потерей девятнадцати своих (кроме эскадры у Ираклиона, блокирующей русскую эскадру, еще шесть фрегатов блокировали порты Ханьи, Агиос Николаоса и критское побережье), причем из этих девятнадцати линкоров было восемь. Армия, коей предназначено было покорять Крит, потеряна. А в виду острова барражировал новый русский флот, почти равный объединенному флоту по числу кораблей. Хотя по числу линейных кораблей и суммарному числу орудий он немного и уступал объединенному флоту, но в этот счет входили и итальянские корыта. Все это, с учетом уже понесенных потерь, а также удаленности портов, где поврежденные корабли могли бы получить помощь, да еще и болтающихся где-то к северу недобитых остатков первой русской эскадры, способных появиться в самый неожиданный момент и ударить в спину, делало перспективы предстоящего сражения слишком туманными. Да и особого смысла в нем не было. Поскольку после потери венецианского экспедиционного корпуса терялся и весь смысл операции в целом, Захватывать Крит было просто некому. Нет, британцы, овеянные славой лучших моряков, могли бы еще рискнуть, да даже и жаждали это сделать, но… практически все потерянные корабли были английскими. Британцы перехитрили самих себя, оставив у острова преимущественно свои корабли, поскольку не видели опасности от уступавшей в мощи оставленным силам почти в четыре раза Критской эскадры и не горели желанием подвергать риску собственные корабли и экипажи в экспедиции, в коей им не светило никаких особенных приобретений. В то время как основные бои с русскими за то, что англичане хотели бы получить для себя, были еще впереди… И потеря еще большего числа кораблей, что при подобном раскладе было бы практически неизбежным даже в случае полной и безоговорочной победы объединенного флота, а сие при такой расстановке сил было весьма сомнительно, могла окончательно похоронить все их планы по Шетлендам и Флоришу, и уж тем более — Бомбею. Поэтому на совете объединенного командования, собранном адмиралом Брайсом, британцы скрипя зубами также высказались за отход.