Царь Федор Алексеевич, или Бедный отрок

Наталья Кирилловна родит государю крепкого здорового мальчика Петра, ставшего впоследствии императором Петром Великим, а также двух девочек. Старшая из них, Наталья, пополнила «девчачье» окружение царевича Федора, пережила его самого и скончалась после русского триумфа в Полтавской и Гангутской баталиях. А вот младшенькая, Феодора, скользнет по его судьбе бледным видением и уйдет на свидание к Богу в возрасте младенческой невинности.

Трудно сказать, до какой степени второй брак царя отдалил его от детей, родившихся прежде. Нет семей, где новая женитьба многодетного отца происходит безболезненно. Очевидно, и Федор Алексеевич печалился: матери нет, рядом с отцом теперь — чужой человек…

Кроме того, на горизонте появилась некая трудность, связанная с престолонаследием. До поры до времени страшная суть ее дремала, но минет несколько лет, и она пробудится, чтобы нанести удар. К 1671 году царевич Федор оставался старшим из сыновей Алексея Михайловича. Прошел год, у Натальи Кирилловны родился сын Петр. И… как знать, кому предпочтет теперь стареющий отец отдать трон: старшему или же любимому «поскребышу»? Особенно если учесть неприятное обстоятельство: в годы Петрова младенчества Федор был ужасно искалечен.

На сей счет существует лишь один рассказ, в достоверности которого можно бы и усомниться: свидетельство принадлежит «заинтересованному» человеку. Однако его косвенно подтверждает медицинская проблема, преследовавшая Федора Алексеевича во взрослом возрасте, — время от времени ему становилось трудно ходить. Известно, что он обожал ездить на лошадях, и, возможно, не из лихости. Езда ему давалась легче, нежели ходьба.

Итак, по словам большого вельможи Артамона Матвеева, бывшего в «приближении» у Алексея Михайловича, царевич Федор пострадал в детстве от несчастного случая. Мальчик вознамерился «…прогуливаться с своими тетками и сестрами в санях. Им подведена была ретивая лошадь: Феодор сел на нее, хотя быть возницею у своих теток и сестер. На сани насело их так много, что лошадь не могла тронуться с места, но скакала в дыбы, сшибла с себя седока, и сбила его под сани. Тут сани всею своею тяжестью проехали по спине лежавшего на земли Феодора и измяли у него грудь, от чего он и теперь чувствует беспрерывную боль в груди и спине»[11]. Возможно, пострадал позвоночник, а это проблема на всю жизнь.

Теплое, солнечное детство выпало на долю царевича Федора. Зато сменилось оно горьким отрочеством.

* * *

Ко всем семейным и медицинским проблемам, обрушившимся на его бедную голову, добавилась гроза, имевшая совсем другое происхождение. Громовые раскаты, звуча то тише, то громче, надвигались на столицу с юга и востока, от Волги.

В Нижнем и Среднем Поволжье запылало грандиозное восстание под предводительством донского казачьего атамана Степана Тимофеевича Разина. Правительство утратило контроль над значительной частью страны. В 1650—1660-х годах Московское государство должно было вести дорогостоящие, кровопролитные войны с Речью Посполитой и Швецией. Потери и расходы тяжким бременем легли на плечи служилых людей, посада, крестьянства. Многие, несмотря на законодательный запрет, бежали со своей земли, бросали дома, хозяйство и пытались обосноваться на окраинах огромной страны: в Сибири, на Дону, в Нижнем Поволжье. Государство не располагало там столь значительным административным аппаратом, чтобы всерьез препятствовать переселенцам. Ведь всю эту обширную территорию присоединили к владениям московских государей относительно недавно, а в годы Смуты власть над нею была надолго потеряна… К середине XVII века Среднее и Нижнее Поволжье являло собой образец двоевластия: несколько городов, где сидят присланные из Москвы воеводы с маленькими гарнизонами, а вокруг них на множество верст — казачья вольница, запросто принимавшая беглую голытьбу; сильные, до конца не замиренные общины татар, мордвы, чувашей; редкие поселения русских крестьян-землепашцев и усадьбы дворян. Энергичный атаман мог противопоставить царским войскам значительно большую силу: отряды опытных вояк-казаков — неспокойного, бродячего населения, привычного к суровой жизни и без радости взиравшего на строгие московские порядки. Недовольство усиливалось церковным расколом: влияние староверов на окраинах было исключительно сильным, а это означало еще один повод для столкновения с властями.

Разинское войско отправилось на Волгу, взяло в мае 1670 году Царицын[12] и устроило там бойню. Особенность больших русских восстаний такова: всякий раз на территории, контролируемой бунтовщиками, теряют силу и законы, и устои традиционной нравственности. Жизнь идет без правил, и единственное право, действующее в такие моменты, — право силы. Соответственно, значительная часть «социальной борьбы» тех времен укладывается в рамки кровавой и беспощадной уголовщины.