Среди экипажа, после того, как полковник Родионов объявил об общем сборе полка в ангаре, ходило множество слухов и домыслов о предстоящем мероприятии. Построившись «коробочками» побатальонно и равняясь на середину, личный состав негромко переговаривался. Николай был в первых рядах, вместе с остальными пилотами, прямо напротив батальона азари, перемигиваясь с Айлой под хихиканье других азари и его сослуживцев.
- Ну что они тянут-то? – Раздражённо произнес один из бойцов, что стоял в глубине строя. – За полковником такое не водится.
- Говорят, будет что-то серьёзное, – раздался другой голос.
- Да ну?
- Я серьёзно! Вчера общался с корабельными связистами…
- С Иркой?
- Кхм, да…
- Слышал, на неё глаз положил один сержант.
- Хрен ему, а не Ирка! Я ему на жопу…
- Не отвлекайся! – перебил рассказчика третий голос. - Что Ирка рассказывает?
- Им недавно шифрограмма поступила, приказали организовать что-то вроде проектора на весь ангар. Вот они всю ночь и настраивали аппаратуру.
- Это она тебе так сказала?
- Ой, иди в жопу!
Николай перестал вслушиваться в болтовню солдат, погрузившись в свои мысли. Александру присущ пафос, чего не отнять того не отнять, да и говорить он мастак. Эх… по ходу, пошли к концу беззаботные деньки. Николай поднял взгляд и посмотрел на Айлу. Их взоры быстро пересеклись, и у обоих в глазах зародилась тоска, от обоюдного осознания, что мир скоро уступит войне.
Николай с Айлой ещё долго всматривались друг в друга, прежде чем огромная голограмма, возникшая по центру корабельного ангара, принудительно не разорвала их зрительный контакт. Голограмма человека, хорошо известного каждому подданному российского престола. Голограмма двоюродного брата Николая, императора Александра.
***
НАШИ верноподданные, друзья, соратники, союзники…
Император пребывал в парадной форме Преображенского полка, увешанный коронационными орденами и, конечно же, со своим излюбленным палашом, ставшим уже любимым атрибутом Александра.
Мы все вместе неотрывно следили за разворачивавшимися в последние дни событиями. Наблюдали с ужасом, отвращением и неверием. НАМ тяжело было признать ставший уже неоспоримым факт, что чёрная болезнь поразила Человечество. Офицеры внешней разведки, имперской службы безопасности и главного разведывательного управления Империи днём и ночью, не зная сна и отдыха, рискуя своими жизнями и жизнями своих товарищей, совершили подвиг. По крупицам, по обрывкам информации, они вышли на след террористов из «Цербера», обнаружив их разветвлённую агентурную сеть и тайные убежища, а затем нанесли по ним удар.
Но то, что последовало позже, стало для НАС, как и для всей галактики, шокирующим и поворотным моментом. Пытки, бесчеловечные эксперименты над разумными, включая детей, уничтожение колоний, многочисленные террористические атаки… и всё это под неусыпным контролем политиков, государственных структур и дельцов из Альянса Систем и Конфедерации Систем Терминуса. Стал очевидным и неоспоримым факт того, что «Цербер», как и Конфедерация, лишь симптом, порождение губительных сил, овладевших Человечеством. Детище горстки людей, жаждущих лишь одного – преумножение своих богатств. Как можно больше, и неважно, как они будут добыты, чьей кровью омыты, и какими страданиями овеяны. Для них и «Цербер», и Конфедерация являют собой инструменты, проводники их воли, сросшейся навсегда с ненасытной алчностью и слепым властолюбием.
Все вы уже знаете, на что они с готовностью шли. Эксперименты над детьми ради отработки биотических имплантов. Разработка биологического оружия, в процессе которой в жертву были принесены сотни разумных. Шантаж. Убийства. Террор… они ничем не побрезговали. Абсолютно ничем.
Но даже перед лицом истины они не отступились, яростно бросившись защищать палачей и истязателей. Истязателей детей! Убийц собственных граждан! А что завтра будет ими оправдано? Уже массовое и поставленное на поток, а не единичное истребление неугодных и несогласных? Расовые чистки? Уничтожение неудобных колоний оружием массового поражения? Как мы можем сегодня наблюдать – в своём стремлении к превосходству, они заранее уже оправдали все свои действия и каждую низость, на которую пошли или на которую им ещё только предстоит пойти.