Tsar Effect

— Ничего особенного. Как я уже говорил, ваша деятельность меня полностью удовлетворяет. Также я не собираюсь требовать от вас разрывать существующие контракты с американскими компаниями. Зачем злить ваших американских друзей? Но… — Сделал эффектную паузу. — Будущие тендеры должны стать более диверсифицированы, в пользу других стран-членов Высшего Совета Альянса.

— Безусловно, мной будут приняты все меры по устранению подобной несправедливости. — Ответил так, как будто это сущая мелочь.

— Отлично, кстати, забыл вас поздравить с успешным окончанием переговоров по Фариксенскому договору.

Фариксенский договор 2165 года — соглашение между членами Цитадели о квотировании строительства дредноутов, по которому у турианцев тридцать семь, у азари двадцать один, а у саларианцев шестнадцать дредноутов. Человечество получила коллективную квоту на пятнадцать дредноутов. Эта квота была разделена между странами Высшего Совета, где каждая великая держава получила право на строительство трех дредноутов. Россия так и не построила ни одного дредноута, хотя и имела их ранее на вооружении, но те были списаны, так как не вписываются в её военно-космическую доктрину и банально устарели. Альянс не имел отдельного права на строительство дредноутов до недавнего времени. Спустя годы переговоров, Альянс стал равноправным и самостоятельным членом этого договора, и ему было предоставлено право на семь дредноутов. Видимо таким образом Совет Цитадели хотел посеять раскол между Альянсом, как политической структурой, и Высшим Советом, сделав, таким образом, Альянс независимым (или имеющим на то претензии), от Большой пятерки. У них это отчасти получилось.

— Я думаю, что было бы неплохо, если бы Альянс заказал строительство, как минимум, трех дредноутов на наших верфях. Могу вас заверить, что русские не разучились строить большие корабли с пафосными именами.

— Спасибо, Ваше Императорское Величество. Думаю, это выполнимо. Российская империя делает огромный вклад в развитие и поддержку Альянса и его миссии. Считаю, что Альянс незаслуженно обходил стороной российские военные корпорации, и мой долг это исправить.

Ну что ж, адмирал сделал свой выбор.

— Признаться, идя сюда, я уже смирился с тем, что стал отработавшей своё фигурой. Что, возможно, только здесь я смогу спасти хоть что-нибудь из своих проектов. Наверное, в ваших глазах я имею статус продажного политика. Пусть так. — Он посмотрел мне прямо в глаза, в которых я увидел ту же решимость, что и в начале разговора. — Но я вцепился в кресло генсека не ради денег, славы и политической власти. Я всегда делал всё ради человечества и его благополучного будущего, и прекрасно понимаю, что стоит мне уйти, и моё место займет человек, который не лучше тех пиратов и работорговцев, с которыми мы боролись.

— Расслабьтесь, я вас поддерживаю не потому, что хочу на вас нажиться, а потому что ценю и одобряю то, что вы делаете. Делайте то, что надо, и будь что будет, а я вас прикрою. Всего хорошего, господин Хакет, с вами приятно иметь дело.

После пламенной речи адмирала и его ухода, у меня закрались сомнения в истинном создателе Цербера, надо это тщательно проверить.

***

После ухода Хакета я погрузился в размышление о будущем. А точнее о Жнецах. По своему внутреннему ощущению я играл в массу около тридцати лет назад, и многие факты мной просто забыты. Кроме одного — вторжение Жнецов неминуемо. Всё это время я старался гнать эти мысли подальше, но столкнувшись непосредственно с каноном, плотина в моём разуме была разрушена, и мной полностью овладел страх. Осознание того, что через шесть лет всё может быть уничтожено, а разумные органики переработаны в строительный материал для новых Жнецов не придавало оптимизма. Благо, у меня есть мини-бар.

Спустя одну бутылку вискаря и несколько дорогущих сигар местного производства мне стало лучше. Выйдя на балкон из моего кабинета я насладился ночным воздухом. С балкона открывается прекрасный вид на дворцовый комплекс и на море в отдалении. Пейзаж напомнил, как я с родителями ездил к своему прадеду в Партенит, город на южном побережье Крыма. Не знаю, сколько я так стоял и копошился в своих воспоминаниях, но я успел значительно протрезветь и, достав из портсигара очередную сигару, мысленно вернулся к гигантским синтетическим кальмарам.