Царь девяти драконов (СИ)

— Дружище, не будем его попусту терять. Ты хоть и не нужен ему, но опасность подстерегает вас, земляки.

— Кому я не нужен?! — охотник подался вперед. Под сердцем внезапно закололо. — Что с Абхе и Караном?!

Шанкар попытался встать, но ноги так одеревенели, что отказались слушаться.

— Ты не уйдешь, пока не выслушаешь, дружище, — горько молвил Кали, пронзая пустым взглядом, — сам же, эт самое, попросил. Вот и получай. Не стоит вертеться, аки уж на углях. Он такое отношение не терпит. Нужно отвечать за свои желания.

Охотник предпринял очередную попытку подняться, но она закончилась также бесславно. Вместе с паром с губ сорвался рык досады и отчаяния.

— Ты не уйдешь, пока не выслушаешь, — тихо повторил Кали.

— Что с Абхе и Караном?!

— Ты не уйдешь, пока не выслушаешь.

Шанкар застонал и стукнул затылком о пальму. Сердце отчаянно колотилось в груди. Страх за родных ему людей сковал душу сильнее самого трескучего мороза.

— Я не стану, эт самое, повторяться, коли ты спешишь, — с грустью продолжил земляк, — хотя буду честен. Не хватает мне тех, с кем можно поболтать. А поболтать я люблю, сам знаешь.

Охотник плотно сцепил губы и обхватил ноги выше колен, пытаясь хоть как-то их согреть, но руки тоже начали деревенеть.

— Нас приняли здесь хорошо, — рассказывал Кали, — мне и вправду выделили, эт самое, место смотрителя поля. Как прознала курносая обезьяна о моей прошлой работе, так сразу. Мы жили в том доме, который щас ваш. Я следил за рисом, женушка собирала дикий мед. А Нюнг... — тут его лицо посерело, а маска скорби стала еще отчетливей, — она любила ходить на реку. Матерь вод привлекала, эт самое, ее своей красотой. И никакие увещевания, что, мол, там змеи, синха, крокодилы — ее пугали.

Из пустых глаз Кали потекли слезы. Тонкими ручейками, они медленно прокладывали свое соленое русло.

Шанкар полностью забыл о морозе и вглядывался в это лицо, искаженное маской страдания.

— Нюнг всегда была непоседой. Вечно ей че-нить, да неимется... не имелось, — Кали шмыгнул, — а однажды она, эт самое, пришла с берега и сказала, мол, Башэ видела. Он ее от бешеного слона спас. Я спрашиваю, че за зверь такой? А она отвечает, Башэ, Хранитель местный. Царь. Ну я не поверил конечно. Чего только в детскую головенку не придет, правда?

Охотник промолчал, не в силах вымолвить и слова. А Кали будто и не ждал ответа.

— Но она продолжала рассказывать эти сказки. Мол, явился ей местный Хранитель. Поведал, дескать, нечего его бояться. Не по наши души он пришел. А за теми, кто дела нехорошие тут учинил. Жестокость творил и волчью личину за овечьей шкурой прятал. Я, эт самое, тогда не воспринял сие всерьез. Сам знаешь, детям коль внимания не уделять, друзей себе придуманных заводят. А я всеми днями напролет на пеньке у поля торчал. Женушка мед в лесу собирала. Нюнг одна оставалась. С местной детворой она че-то не сдружилась особо. К реке ее тянуло. По Сарасвати, видать, скучала...

Он замолчал на мгновение. Слезы потекли сильнее. Взгляд стал еще опустошенней. Уголки губ опустились. В жизни Шанкар еще не видел лика, столь пораженного скорбью. Сердце охотника, трепетавшее в груди, разрывалось на части. Рассказ земляка заставил забыть о холоде. Об опасности, грозящей Абхе и Карану.

— А однажды цзы Хэн прознал, что Нюнг говорит о Башэ, — Кали горько хмыкнул, — ну, эт самое, не прознать было трудно. Знаешь ведь. Ежели в одном конце деревни испортят воздух, в другом уже рукой перед носом машут. А тут беглянка-чужачка на всю округу о «пожирателе слонов» болтает. Я-то был непротив. Чем бы дитя ни тешилось... но вот цзы Хэн... в него словно демоны вселились! Явился ко мне, эт самое, с псами черными своими да говорит — заставь девчонку непутевую свою заткнуться или он сделает это сам. Мы с женушкой не на шутку перепугались тогда. Да и, клянусь Шанди... или Богиней-матерью... мне уже все равно... — теперь слезы лились нескончаемым потоком, — не было умысла мне, эт самое, Хэну перечить из-за ребячьих капризов. Ведь, как-никак, он нас приютил да кров над головой дал. В тот миг, когда мы в этом так нуждались. Не мог я оскорбить старейшину и нарушить порядки тутошние. Ох и напугали нас тем вечером этими черными псами. Нюнг всю ночь потом плакала, и я, эт самое, решил, что лишнего внушения не надо. Сама все поняла, что не место здесь детским выдумкам... Как же я ошибся...

Кали поднял пустой взор на Шанкара. Тому казалось, что эта тьма и скорбь высасывает из него остатки жизненных сил.

— Я, видать, много ошибок начудил. Но сия была самой непростительной. И мучиться мне за нее до конца дней своих... где бы они ни закончились...

— Что произошло? — тихо спросил охотник. Его голос дрожал от холода... и только от холода ли?