Царь Борис и Дмитрий Самозванец

В провинции реагировали на присягу совершенно так же, как и в столице. Немецкий агент писал из Пскова в середине февраля: «Со всех сторон в Псков постоянно приходят письма, что помещики, горожане и крестьяне уже вынуждены были присягнуть новому великому князю, но некоторые от нее уклонились; простолюдины весьма недовольны Годуновым и его шайкой, которую он поставил во главе людей при принесении присяги». В Пскове утверждали, что присяга на имя правителя не имела законной силы, поскольку в столице важнейшие не захотели признать Годунова великим князем. Примечательно, что московский очевидец событий 12 января вскоре убедился в том, что неверно истолковал их, и вычеркнул строки о «воцарении» Бориса¹³.

Современников возмущала бесцеремонная поспешность, с которой Борис рвался к трону и старался учредить правление вдовы царицы. При жизни Федора имя Ирины нередко называли подле имени ее мужа, после его смерти вдову охотно именовали «великой государыней». Но такое звание было не равнозначно царскому титулу. До Лжедмитрия и после него цариц не только не короновали, но и не допускали к участию в царском венчании. На коронации Федора Ирина Годунова не присутствовала. Ей позволили наблюдать за церемонией из окошка светлицы. Не будучи коронованной особой, Годунова не могла ни обладать властью, ни передать ее своему брату.

Православный люд был изумлен, услышав в церквах многолетие царице. Летописцы отметили этот факт как неслыханное новшество. «А первое богомолие [было] за нее, государыню, — записал один из них, — преж того ни за которых цариц и великих кнеинь бога не молили ни в охтеньях, ни в многолетье». Дьяк Иван Тимофеев пояснял, что до Бориса многолетие пели за одних только царствующих особ и первопастырей, а Борис велел петь ему многолетие вместе с женой. До Марии Скуратовой такой же чести сподобилась одна Ирина. Как истинно православный человек, Тимофеев назвал такое нововведение бесстыдством, нападением на святую церковь. Его гнев разделяли многие современники¹⁴.

Правление Ирины и Бориса Годуновых продержалось недолго. На третий день после присяги царица объявила о своем пострижении в присутствии многочисленной толпы. На площади перед дворцом, повествует официоз, собрался весь «многочеловечный народ царствующего града Москвы и всеа Русскиа земли с женами, и с детми, и с сущими младенцы». Годуновская канцелярия старалась изобразить дело так, будто толпа в порыве верноподданнических чувств слезно просила вдову принять царство. Однако неофициальные наблюдатели отмечали, что после смерти Федора в России сложилось напряженное положение. В Москве «из-за нового царствования возникла великая смута», произошло «великое замешательство», «по всей стране было неспокойно». И. Масса в таких выражениях описал беспорядки по случаю смерти Федора: «Простой народ, всеща в этой стране готовый к волнению, во множестве столпился около Кремля, шумел и вызывал царицу»; та вышла на Красное крыльцо, «дабы избежать великого несчастья и возмущения», и объявила, что хочет исполнить «волю покойного царя и свое обещание о пострижении». Из донесения австрийского дипломата М. Шиля, получившего информацию о московских происшествиях в сентябре 1598 г., следует, что вдова отказалась от власти в пользу Боярской думы. «У вас есть князья и бояре, — заявила она, — пусть они начальствуют и правят вами»¹⁵. Заявление Годуновой отвечало политическим чаяниям бояр и, скорее всего, было сделано по их указке. В толпе, заполнившей дворцовую площадь, были не только сторонники, но и противники правителя. Царица живо помнила народные возмущения, происшедшие при воцарении ее мужа, и опасалась их повторения.

Согласно записям Разрядного приказа, 15 января Ирина Годунова, «оставя Российское царьство московское, поехала с Москвы в Новодевичий монастырь». В обстановке междуцарствия руководство Боярской думы и столичные чины взяли на себя инициативу созыва избирательного Земского собора. После смерти Федора, записал московский летописец, «града Москвы бояре и все воинство всего царства Московского, всякие люди от всех градов и весей збираху людей и посылаху к Москве на избрание царское»¹⁶.