Царь без царства

Они запрещали чародеям владеть землей, их женщинам оставалось лишь мечтать о ее положении… иногда Зено спрашивала себя, что она нашла в этой душной, заносчивой и безжалостной, как здешнее солнце, земле. И каждый раз отвечала: помпезные храмы – как горы в дрожащем от зноя мареве. И блестящая на солнце сеть каналов. И аромат гранатовых садов за городом.

Посол выкроил для нее время, когда солнце почти взобралось в зенит.

– Как верховный жрец? – вежливо спросила Зено, стоило ему переступить порог.

Ксад ответил не сразу. Женщина догадалась, что посол еще не ложился, и засуетилась, подставив кресло, налив полную чашу холодной фруктовой воды.

– Не знаю… – наконец, выдавил он. – Плохо.

– Что с ним? Послать за целителем из Круга?

Ксад поморщился, как если бы она сказала глупость.

– Мелиной здоров, как вол! – Зено не поняла, зависть это или возмущение. – Пожилой, потрепанный, но вол… Нет, он прокусил язык, расшиб себе лоб и не полностью оправился после приступа. Но в остальном он здоров. Еще меня переживет, – посол нашел в себе силы усмехнуться.

– Тогда что с ним?

Ксад сделал пару жадных глотков. Женщина терпеливо смотрела, как ходит под морщинистой кожей кадык.

– Он говорит, что это первое предсказание в его жизни. Настоящее. – Ксад отставил чашу и поднял брови. – Это меня пугает, я не знаю, что думать… Дать ему время, чтобы пришел в себя? Искать замену?

– Конечно, вы не думаете, что это было предсказание, – Зено налила фруктовой воды и себе и опустилась на пуф напротив.

– Брось. Ночь Темераса… это старая, освященная временем, но просто церемония. Я знаю Мелиноя много лет, это не тот человек.

– Главное, чтобы прихожане не догадывались, – женщина улыбнулась ему сомкнутыми губами.

– Зено, я тебя умоляю… – Ксад отмахнулся. – Дело не в вере. По-твоему, бог – это что-то вроде князя? Свод законов и жрецы-глашатаи?

Женщина понимала, что посол пришел не за этим, что она испытывает его терпение, но все же спросила:

– Тогда что же?

– Ну, знаешь, я не жрец! Но Мелиной хороший священник, он знает, что грош цена владыке, который требует. Истинный бог не кричит на каждой площади. Он… безмолвно наблюдает, но не понукает. Да он и вовсе… я не знаю, должен пребывать вне времени, вне…

– На Изнанке, – подсказала Зено. – В утробе небес.

– Я вижу, к чему ты клонишь! – вконец разозлился посол. – Мы занимаемся не богословскими диспутами. Если бы мое дело не касалось Темераса… Ох, владыки, как же не ко времени!

Ксад провел дрожащей рукой по лицу, словно пытаясь стереть отпечаток, который оставили на нем заботы. Зено было почти жаль старого аристократа: уж слишком долго и слишком многое он нес на своих плечах. И все же почти. Посол был добр к помощнице, но она многое знала, чтобы считать его просто ворчливым безобидным стариком.

– Вот что, милая, – резко сменил тему Ксад, – как ты относишься к магам? Ты должна меня понять, ходят разные толки…

Что ж, кто-то должен был задать этот вопрос. Посол и так целый год сдерживался. Зено вздохнула, собираясь с мыслями.

– На самом деле все просто. Мой отец маг, вы знаете, он заседает в Светлом собрании. Он очень… даже слишком рассчитывал на сына, но родились Неларос и Лаода, а потом я, – женщина поднесла к губам чашу, но так и не отпила. – Но мои сестры хотя бы чародейки, а я так… Младшая вышла ни так, и сяк.

Она усмехнулась. Помолчала.

– Нет, меня любили. Но относились, как… как относятся к дурачку в семье книжника?

– Я понимаю, – кивнул посол.

Зено бросила на него взгляд поверх края чаши. Понимает ли? Он тоже из отцов города, и тоже уродился без Дара. А, впрочем, какая разница!

– Потом был мужчина, мой муж. Вот кого владыки одарили, он мог далеко пойти. В его-то возрасте уже прочили место в Светлом собрании, – Зено вспомнила его руки и то, как по утрам кололась его щетина, когда он целовал ей шею, плечи… быть может, не стоило рассказывать послу, чужому, в общем, человеку – но все же она закончила: – Ему я была нужна как источник силы. Я родилась без Дара, но сила… я унаследовала…

– Я понимаю, – мягко повторил посол.

– В те дни я бы сказала, что Дар калечит душу, – заключила женщина. – Не то, чтобы я… нет, я не считаю… так же, как относились ко мне в семье. Но Дар меняет человека. Они все… одержимы им, одержимы тем, что отличаются от простых смертных. Я уехала в Царство потому, что здесь все по-другому. И семья вздохнула с облегчением: посольство – хорошее место для женщины из семьи отцов города.

– А ты хороша для этого места, – кивнул Ксад. – Но это все ты сказала тогда. А сейчас?

Зено, наконец, отставила чашу, которую еще вертела в руках.

– Я узнала Царство лучше. Я многое не понимаю, меня возмущает, как анхари относятся к женщинам, как держат чародеев на поводке… Но я-то знаю, что маги не агнцы. Наверное, многое заслужили сами.

– Раньше было еще хуже, – заметил Ксад. – Их держали в обителях, как в тюрьмах.

– Знаю. Я все это знаю, но… мне нравится эта земля.