Читаем Цапля полностью

МОНОГАМОВ (встает). Тогда я отвечу! Дамы и господа… простите ооновские привычки, товарищи, с волками жить – по-волчьи выть… Итак, товарищи, жизнь моя складывалась странно. Я всегда жаждал монолюбви и потому редко участвовал в свальных оргиях моего военизированного студенчества. Увы, я быстро разочаровывался, и произошло это, конечно, не благодаря браку со Степанидой Власовной, но вопреки ему. Жизнь как бы померкла для меня, и я стал плейбой и циник, каким и запомнился тогдашней Москве.

Хочу подчеркнуть, что у меня никогда не было поползновений к выезду за пределы нашей родины, я очень трезвого мнения о своих способностях, а двадцать восемь языков – это чистейшая физиология, фактическая ошибка природы.

Как вдруг меня вызывают, подвергают проверке высшей сложности (ни о каких аптекарях, Степанида Власовна, и речи не было) и направляют в комиссию по борьбе с голодом при ООН, штаб-квартира в Лозанне…

Я не помню, когда и где это произошло… ночью на аэродроме в Дакаре?… Ранним утром на Амазонке?… в закатный час на пляже Бит Сур?… короче, в какой-то пронзительный миг я снова влюбился в жизнь, я почувствовал общность всей нашей живой среды, огромность ее и малость; хрупкость и эластичное растягивание. Мне кажется, что именно с того мига я стал слышать крики моей Цапли или что-то в этом роде, я стал ждать женщину своей жизни, птицу-юность. Я ждал и искал, господа, простите, товарищи. Только поисками я и объясняю столь длинный список медработников в рамках ООН, предъявленный мне нашими пытливыми кадровиками. Увы, я, кажется, был неправильно понят… увы…

СТЕПАНИДА. Поняты правильно. Могу поздравить: со вчерашнего дня вы – «невыездной»!

МОНОГАМОВ. Простите, но это звучит несерьезно. Человек не может быть невыездным. (Слегка по-горьковски.) Человек – это всегда выездной! (Задумывается, а потом вскрикивает, словно раненая птица.) Как?! В твоем голосе, Степа, прозвучало сейчас что-то жуткое, то, о чем мы, советские международники, и думать боимся. Как?! Я рискую теперь никогда больше не увидеть ни Лондона, ни острова Мальты, ни Джакарты, ни Парижа?…

ЛЕША-ШВЕЙНИК. К нам, в Париже-Коммунск, оформляйся, друг. Будем проводить совместный досуг!

ЛАЙМА (истошно). Взял! (Падает со стула.)

ИЗ ТЕЛЕВИЗОРА. Победила советская школа прыжков в высоту, делающая упор на левую толчковую с выносом вперед правой и плавным перекатом через планку.

Входит Боб с двумя большими чемоданами. Все поворачиваются к нему. Лайма скульптурно простирает руки.

БОБ. Весь мир ополчился против меня. Некий Девис. Некий Чевис. Некий Кроуфорд. Мы, советские прыгуны в высоту, должны знать, что у нас глубокий счастливый тыл.

ЛАЙМА. Он здесь, мой мальчик! Твой тыл здесь!

БОБ (чуть поморщившись). Тетя Лайма, вы слишком буквально. У нас, прыгунов, чрезвычайно подвижные нервные структуры.

СТЕПАНИДА. Как мать и гражданин, я горжусь тобой, Борис! Как гражданин и мать, призываю тебя присоединиться к осуждению твоего отца, оторвавшегося от родной почвы.

БОБ. Однако я тоже оторвался от родной почвы. Два метра пятьдесят – сам не верю. У меня не было в Ташкенте никакой надежды на успех. Пропустил две попытки. Левая толчковая как будто налита свинцом, как будто чувствует чье-то глубочайшее несчастье. И вдруг… не знаю, что случилось… папа, мама, тетя Лайма… я будто услышал чей-то зов… меня пронизало ощущение чьего-то счастья… Оно возможно, сказал я себе, и тут как раз подошла моя попытка. Мировой рекорд пал! Что это было?

Смущенное молчание.

КАМПАНЕЕЦ. Так, значит. (Раздраженно шелестит бумагами.) Есть все-таки предложение подвести черту. Так и в прозаседавшихся можно превратиться, нас предупреждали. (Прикрывшись на секунду бумагами, перемигивается с Ганнергейтами.) Итак, проект резолюции, будь он неладен. Собрание общественности пансионата «Швейник», персонал вместе с отдыхающими, решительно осуждает (частит все больше и больше) антиобщественное поведение И.В.Моногамова, выразившееся в нарушении равновесия окружающей среды, и предлагает ему в кратчайший срок прекратить половые отношения с зарубежным пернатым, а также обращается к соответствующим органам для принятия соответствующих мер в целях соответствующего укрепления воздушного пространства в районе границы дружбы с Польской Народной Республикой для пресечения проникновения определенного вида пернатых из зарубежных болот в отечественные. Кто за? Скорей, скорей, товарищи! Сколько же можно? (Очищает рот.)

ГАННЕРГЕЙТЫ (подпрыгивают с поднятыми ручками). Швидко, швидко, геноссен!

Все, включая и Моногамова, поднимают руки.

КАМПАНЕЕЦ. Кто против? 581

Перейти на страницу:

Похожие книги

12 великих трагедий
12 великих трагедий

Книга «12 великих трагедий» – уникальное издание, позволяющее ознакомиться с самыми знаковыми произведениями в истории мировой драматургии, вышедшими из-под пера выдающихся мастеров жанра.Многие пьесы, включенные в книгу, посвящены реальным историческим персонажам и событиям, однако они творчески переосмыслены и обогащены благодаря оригинальным авторским интерпретациям.Книга включает произведения, созданные со времен греческой античности до начала прошлого века, поэтому внимательные читатели не только насладятся сюжетом пьес, но и увидят основные этапы эволюции драматического и сценаристского искусства.

Александр Николаевич Островский , Иоганн Вольфганг фон Гёте , Оскар Уайльд , Педро Кальдерон , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер

Драматургия / Проза / Зарубежная классическая проза / Европейская старинная литература / Прочая старинная литература / Древние книги