Ц-7

ВАШИНГТОН. Сенат США утвердил запрет на поставку в СССР электронного и нефтегазового оборудования в рамках так называемого «контролируемого технологического отставания».

МОСКВА. Госбанк СССР подтвердил приход капиталовложений от «Ротшильд Инвестмент траст корпорейшн». Первый транш в размере пяти с лишним миллиардов фунтов стерлингов будет направлен на строительство инфраструктуры и предприятий в особых экономических зонах Новороссийска, Калининграда и Ванино. По словам представителя банкирского дома «Ротшильд и сыновья», инвестиции направлены на развитие микроэлектроники, нефтепереработки и автодорожного хозяйства…»

«Сработало!» – щелкнул я пальцами, и ухмыльнулся, представляя тихую панику, что разразилась в «благородном семействе» Ротшильдов. Глядишь, пэры английского парламента озабоченно зацокают языками, а может и гневно заклеймят отступника. «Как можно! – завопят купле-продажные кликуши. – В то время, как всё мировое сообщество противостоит советской угрозе, отдельные финансисты спонсируют врагов свободного мира! Позор!»

Интересно, а как они спустят гиен пера на акулу бизнеса, если Ротшильды скупили СМИ? Ах, какая выйдет заварушка! Какой восхитительный раскол!

Сгоряча я задумал собрать мой милый эгрегор, да и переформатировать заодно Дэвида Рокфеллера, но вовремя отступился – с этим богатеем явно что-то не так. Мне удавалось несколько раз серфить в графстве Вестчестер, подбираясь вплотную к «Хадсон-Пайнз», но нащупать непромытые мозги буржуина не получалось. То ли дальность мешала, то ли эмоции сбивали. Ладно.

На рождество мистер Рокфеллер лично пожалует в Москву, проведать филиал «Чейз Манхеттен банк» на Карла Маркса, вот тогда и поглядим…

Дверь за спиной тихонечко открылась, впуская Риту. Я заулыбался, не оборачиваясь. Гладкие ручки обняли меня за шею, а губки чмокнули в щеку, шепча:

– Ты на меня обиделся?

Я развернулся и усадил девушку на колени, лицом зарываясь в душистые черные волосы. Мои ладони заскользили по платью, и Рита смущенно захихикала:

– Не получится! Близняшки уже приехали!

– Вот так всегда… – мой горестный вздох вышел вовсе не наигранным.

– Успеем еще, – ласково выдохнула девушка, и затеребила меня: – Пошли встречать!

– Пошли…

Рита вскочила, замирая на лишнюю секунду, и я с удовольствием шлепнул по упругой попе. Женушка ответила радостным писком…

И она еще тревожится, не ностальгирую ли я по Даше! Нет, моя лапочка, нисколько!

* * *

Первыми храмовую тишину прихожей нарушили близняшки. Машу я давненько не видел, но не углядел особых перемен, кроме, разве что, заметно округлившегося животика.

– Привет, привет! – пропела она, глядя на меня смущенно – и умоляюще.

Насторожиться я не успел – Светланка чмокнула в губы, и сестричка тут же последовала хорошему примеру.

– Приве-ет! – затянула Рита. И тут вошел Жека.

Сначала в паркет уперлись костыли, а затем Зенков в куртке десантника переступил порог правой – целой! – ногой в ботинке, держа левую на весу – гипс прятал ее от кончиков пальцев до голени.

Моя охнула.

– Женечка, тебя ранили?!

Загорелое лицо одноклассника напряглось, губы дернулись в жалкой улыбке.

– Пустяки, – вытолкнул он, – до свадьбы заживет… – и тут в его глазах плеснулась такая боль, что никаких сверхспособностей не требовалось для понимания – человек отчаялся.

– Противопехотка? – обронил я.

– Она, с-сволочь…

В прихожую шагнул Юрка Сосницкий, кивнул мне, приветствуя Риту скользящей улыбкой, и поддержал Зенкова – тот неуклюже, играя желваками, расстегивал пуговицы одной рукой. Освободился от куртки наполовину, а затем раздраженно сбросил ее на пол. На форменке звякнули две звезды – иракский «Орден Междуречья» и йеменский «Орден Мариба».

А до меня стало доходить, что за мольба дрожала влажно в Машиных глазах.

– Сержант Зенков, за мною шагом марш! – скомандовал я лязгающим голосом, и привычка к дисциплине подействовала – Жека заковылял по коридору, не спрашивая, зачем и куда. – Светланка, пойдем. Рита! – мои глаза указали на Машу, зажимавшую рот ладонями. По пальцам, по щекам текли слезы.

«Моя лапочка» увела подружку на кухню, воркуя что-то бесхитростное и утешительное, а Сосне я послал знак: всё норм!

Женька хмуро, задевая плечом косяк, протиснулся в гостиную, и мы со Светланой усадили его на диван. Раненую ногу осторожно уложили на стул, подстелив подушку.

– И что теперь? – резко спросил Зенков, еле сдерживаясь, чтобы не послать нас обоих. – Чего вы хотите, не пойму!