Ц-7

– Не обманывай!

Стажерка сникла.

– На вокзале… – вытолкнула она. – На Ярославском…

– Наташенька! – я с укором посмотрел на Иверневу. – А мне ты могла сказать?

– Сам должен был догадаться! – отрезала Рита, и решительно заявила: – Наташ, собирайся!

– К-куда? – вытаращились синие озерки.

– К нам! Домой. Приютим. Да, Мишечка?

– Да, Риточка, – с удовольствием капитулировал я, и добавил со вздохом, в качестве самокритики: – И вправду, балбес…

– Поехали, Наташ! Балбесик нас довезет!

Рита вскочила, оправила платье и показала мне язык.

Вечер того же дня

Москва, улица Строителей

На улице стемнело. Чернота приникла к самым окнам, надышав завитки инея, искрившиеся в теплом свете люстры. Тихонько урчал холодильник, щелкала батарея, нагоняя волглый жар, а на плите скворчала картошечка, дожариваясь с лучком и колечками «Краковской». Даже прикрытая крышкой, тяжеленькая чугунная сковорода исходила наивкуснейшим духом.

А из ванной доносились журчанье и плеск – Наташа дорвалась до водных процедур. В воображении легко рисовалось розовое, налитое тело, пахнущее чистотой и юной свежестью. Юной… Хм. Вообще-то, Ивернева старше меня на два года, но раскрывать свой истинный возраст лучше не буду…

– Хорошо? – улыбнулась Рита. Она сидела напротив, в белом махровом халате, и расчесывала мокрые волосы.

– Хорошо… – согласился я, с мягкой улыбкой взглядывая на законную супругу… Нет, этот статус Ритке не идет. Супруга… От этого слова тянет чем-то бытовушным, «тёточным». Подружка – так вроде неправильно, но точней по смыслу. – Они у тебя скоро до плеч отрастут.

– Ага! – с удовольствием согласилась подружка. – Я раньше всегда стриглась, а теперь буду ходить лохматая!

– Ходи, – улыбнулся я.

Настроение мое качалось на отметке «ясно». Состояние предвкушения… А много ли надо начальнику Центрального штаба НТТМ? Тарелочку вкусного яства… Ну, да, полную тарелочку, желательно с добавкой…

Посидим, поболтаем – и спать… Хотя сон накроет не сразу. Вон как Риткины глазки блестят. Знаю я этот блеск… Если вовремя не отвести взгляд, в глубине девичьих глаз завьется темное пламя, опаляя жгучей чернотой.

– Глупо как-то… – пробормотала Рита, ежась. – Постоянно твержу про себя: «Всё же хорошо, лучше не бывает! Ты самая счастливая на свете!» А все равно, какая-то глухая, невнятная тревога одолевает…

– Не обращай внимания, – прижмурился я. – Бывает. Неприятный эффект воздействия Силы на подкорку…

Нашу высокоученую беседу прервал громкий щелчок – из ванной выплыла донельзя довольная Наташа. В длинном халате, в войлочных тапках, с тюрбаном из полотенца на голове… Хоть статую с нее ваяй – «Полное блаженство».

– О-ох! – простонала Ивернева. – Спасибо! Намылась! Напарилась! Хорошо так!

Мы с Ритой разом улыбнулись, а затем я выделился:

– Ну, давайте, накладывайте скорей! Проторите путь к моему сердцу!

– Слушаюсь и повинуюсь! – шутливо поклонилась суженая.

Наверное, и минуты не прошло, а кухня погрузилась в торжественную тишину, перебиваемую звяканьем вилок, да сочным хрустом – тещины огурчики, да мамина капустка поглощались молодыми организмами, как межзвездная материя затягивается черными дырами.

– А чего ты нам не налил? – возмутилась Рита на пятой минуте трапезы. – Мы тебя ублажили? Ублажили. Теперь твоя очередь!

Я резво вскочил, бросаясь к буфету. Початая бутылка токайского призывно хлопнула пробкой. Выдержанный хунгарикум расплескался по бокалам.

– Ну, за знакомство!

* * *

После третьей девчонки «захорошели». Разрумянились, голоски зазвучали выше и звончей, а я поставил кипятиться чайник.

– У вас так хорошо, так славно… – завздыхала Наташка. – Прямо завидую…

– Мне? – с хулиганской улыбкой уточнила Гарина. – Или ему?

– Обоим! – рассмеялась Ивернева.

– А у тебя кто-то есть?

– Не-а… – посмурнела гостья.

– Ну, и сибиряки пошли! – вознегодовала хозяйка во хмелю. – Столько красоты не замечать!

– Килограмм пятьдесят, – поддакнул я.

– Да нет… – промямлила Наташа. – Парни тут не причем, это всё моя вина. Я же ведьма…

Рита вскинулась было, но я утишил ее, сжав коленку, и вкрадчиво поинтересовался:

– А подробней?

– Ну-у… – без охоты затянула Ивернева. – Был такой Гриша. Без мата говорить не мог. Стал на танцах приставать, да с такими оборотами… Ну-у… И онемел. Месяц мычал только… – она вдруг резко выпрямилась, беспокойно заглядывая в глаза. – А вы… верите мне?

– Верим, верим! – часто закивала Рита.

Помолчав, сибирячка продолжила негромко:

– Другой… Толя его звали. Наглый был, распущенный… Полез к моей подружке, я его оттолкнула, а он меня ударил… И Толяна скрючило от боли. «Скорую» вызывали, морфин вкалывали… И всё! Кончилась моя личная жизнь…

Наташины глаза повлажнели, и я решил действовать. Взял ее безвольную руку, дал слабый посыл…

– Ах! – Девушка сильно вздрогнула. – К-как? Фу-у… Жар такой… По руке, по телу… Словно горячим душем окатили!

– Мишечка у меня ведьмак! – выразилась Рита со смешной гордостью. – Он и меня научил, и подруг. И тебя выучит!

– Вы серьезно? – пролепетала Ивернева.