Ц 6 (СИ)

Выражение лица Мазурова приобрело легкую отрешенность, и Щербицкий не сдержал ехидной усмешки.

— Но! — воздел палец академик. — Территория эта образует Западно-Русскую АССР.

Андропов, наблюдавший за белорусом и «хохлом», развеселился: «Ничья!»

— Остается юго-восток, — ткнул пальцами Велихов. — Ленин «подарил» тамошние индустриальные районы сельской Украине, дабы исправить дисбаланс в ее экономике, но русское население не оценило щедрости вождя — и провозгласило Донецко-Криворожскую Советскую Республику. А мы предлагаем создать в тех же границах Новороссийскую АССР — от Днестра и до Белгорода, охватывая Донбасс, Харьковщину и слобожанскую часть Сумщины! И последнее. На мой взгляд, стоило бы вернуть статус АССР Крымской области — и передать ее РСФСР. У меня всё.

Евгений Павлович с облегчением уселся и вопросительно глянул на Ю Вэ.

— Нормально, Жень, — шепнул Андропов, склоняя голову.

— Молодцы, — поддержал его Брежнев. — Отчетливо поработали! Та-ак… Ну, что? Все наши замечания, а их была уйма, вы учли, поэтому… Голосуем, товарищи! Кто за проект административно-территориального передела Украинской, Белорусской и Молдавской Советских Социалистических Республик, прошу поднять руки. Кто против?.. Воздержался?.. Единогласно!

Среда, 19 января. День

Москва, Ленинские горы

— Класс! — возбужденно пыхтел Скоков, шагая рядом и давая волю рукам. — Просто класс! Я в жизни не видел столько приборов сразу! Завал!

— Ну, не провал же, — сказал я, посмеиваясь.

— А программы у тебя… — задохнулся Иван новой порцией восхищения. — Ну-у… Вообще! Машина — зверь! Зверюга!

— Это уже не ко мне, — поднял я руки в приливе скромности. — «Коминтерн» апгрейдили «старосята»… э-э… Ну, есть там один коллективчик! Они плясали, как от печки, от нового проца. Двадцать девять тысяч транзиков, два миллиона операций в секунду! Это, знаешь, все равно, что пересесть со старого драндулета, вроде «инвалидки», на мощную «Чайку». Или скрипишь чуть быстрее велосипеда, или выжимаешь под двести кэмэ! Есть же разница… Ты лучше о матчасти думай.

— Миха! — воскликнул Скоков, хлопая себя по бокам. — Да ты пойми, я уже какой год подряд эту самую матчасть в уме перебирал! Ну, где бы я такие катушки намотал, скажи? Да там одной меди тонны четыре, наверное! И все равно, эта бандура едва-едва одну теслу вытягивает. Мало, мало…

— Мало, Вань, — сказал я с чувством, — но это неважно! Доводи до ума свою бандуру, чтобы на тебя накинулись газетчики! Понимэ? Прогремишь — и откроется много дверей, пока еще запертых.

— Да ну… — неуверенно затянул Скоков.

— Не «да ну», а «ну да!» На одном энтузиазме много не насканируешь, деньги нужны! Сотни тысяч рэ!

— Да кто ж их даст? — охнул Ваня. — Такие деньжищи!

— Дадут! — веско обронил я. — И будем клепать сканер помощней — на сверхпроводниках, под жидким гелием! Иначе… Э, э, Иван Батькович! Чего ты сразу скисаешь? Ну, да, если меньше одной теслы, качественного снимка той же брюшной полости не получится, но для головы или суставов подойдут и слабые поля.

— Думаешь? — с надеждой спросил Скоков.

— Знаю!

Воодушевленный, Ваня достал зачетную книжку и храбро проскользнул в дверь — там терзал студиозусов сам Колмогоров.

Зимняя сессия выдалась жаркой. Однокурсники, бледные и встрепанные, бродили по коридорам, бормоча пройденный материал, и заглядывали друг другу в конспекты.

Общая нервозная атмосфера подействовала и на меня — выудив из кармана зачетку, я пару раз пробежался глазами по графам и колонкам. Да нет, нет, всё нормально! Чего я?

Остался последний визит — к Вилен Виленовичу.

Выпроводив очередного мученика, преподаватель общественных наук скучал, опасно развалясь на хлипком стуле, и глядел в огромное окно. Стекла лили в аудиторию рассеянный жемчужный свет, процеженный через белую вату облаков. Под легким ветерком плавно покачивались верхушки молоденьких елей, и глупый снегирь то и дело вспархивал с колючих ветвей, будто скатываясь пушистым кругляшом, похожим на спелое яблоко.

— Здравствуйте!

Вилен Виленович перевел на меня отсутствующий взгляд, и мигом оживился.

— А-а, Миша пожаловал! Очень хорошо. Присаживайтесь!

Сам препод вскочил, отнюдь не со стариковской прытью, и бодро заходил, сунув большие пальцы за жилетку на ленинский манер.

— Ну-с, молодой человек, пытать не буду, но вы, уж будьте добры, утолите мои многие печали! Помнится, мы с вами спорили насчет дефиниций коммунизма и социализма? О, кстати! — поднял он палец, указуя в потолок. — Вы читали в «Правде» большую статью товарища Суслова? Нет? Обязательно прочтите! Я, честно говоря, и сам не хотел за нее браться. Читывал же Михал Андреича, читывал… Отжать цитаты — и сути останется с воробьиную погадку! А тут… Удивил меня наш идеолог, удивил… «Путь к коммунизму»! Мощно! Свежо! Товарищ Суслов замахнулся на переосмысление марксизма-ленинизма в свете современных реалий!

— Да, — кивнул я, — он мне что-то такое рассказывал…

Поняв, что проговорился, прикусил язык, но поздно — Вилен Виленович, щурясь, грозил мне мосластым пальцем.