Труп на балетной сцене

— Конечно, — мягко успокоила ее Джульет и солгала. — Сворачиваем на Амстердам. Мне пора выходить.

— Остерегайся репортеров, — торопливо предупредила Рут. — Уже ползают по всему зданию. Бог знает, как сюда проникли.

Джульет собиралась положить телефон обратно в сумочку, как он снова зазвонил в ее руке.

— Детектив Лэндис вызывает Джульет Бодин.

— Слушаю, Мюррей.

— Ах это ты. — Низкий голос стал не таким лающе резким. — Я говорю из кабинета судебно-медицинского эксперта. В рюкзаке Мора обнаружен недельный контейнер для лекарств — по отделению на каждый из семи дней. Понедельник и вторник — пустые. В среде осталась одна таблетка, в остальных по три. Ты его видела?

— Я тебе говорила, я туда не заглядывала.

— Это нардил, таблетки от депрессии. Эксперт тут же определил.

— Вот как?

— Мор производил на тебя впечатление депрессивной личности?

— Нисколько.

— А на самом деле тяжело болел. Эксперт сообщил, что психиатры не начинают с нардила. Этот препарат подавляет тревогу, но его опасно употреблять со многими пищевыми продуктами и лекарствами. Он эффективен, но людям трудно отказаться от сыра, пива и многого другого, поэтому врачи прописывают его только в том случае, если другие, более легкие и современные средства не помогают. Значит, у Антона был тяжелый случай. Я разыщу телефон его лечащего врача и попытаюсь переговорить. Кстати, именно поэтому он и погиб: экстази и нардил — роковое сочетание. Растяпа-психиатр не предупредил его о том, что лекарство нельзя употреблять вместе с наркотиками.

Джульет помолчала, потом решилась:

— Но если он принимал нардил, с какой стати…

— Как ты считаешь, в труппе кто-нибудь знал, что он сидел на антидепрессантах? — перебил ее детектив. В это время «блейзер» наконец доплелся до Западной Семьдесят пятой.

— Понятия не имею.

— Подумай. Потому что если кто-нибудь знал, это означает, что его намеревались убить. Через некоторое время я буду в студии. Можем переглянуться с тобой, но не более. Не показывай и не рассказывай никому, что мы с тобой говорили. Ни единой душе. Даже своей приятельнице Рут. Ты поняла, Джульет?

— Спасибо, да.

— Я оставил бутылку в лаборатории, но пока все указывает на несчастный случай. Даже если в напитке окажется наркотик, не исключено, что подмешал его сам Мор. Вспомни, как маскируют гашиш под сахарный песок, а ЛСД прячут в сахарные кубики. После того как мы кончим с тобой говорить, позвоню его родным, постараюсь что-нибудь выяснить об истории депрессии.

— Кстати, как тебе удастся… — попыталась вставить слово Джульет, но ей опять не удалось договорить.

— Заканчиваю, Джули. Пора бежать. Тут принесли еще одно тело. — Мюррей разъединился, в ухе Джульет громко щелкнуло.

Джули?

Как обычно, репетиция «Больших надежд» была назначена на двенадцать часов в зале номер три. Участвовала вся труппа. Обычный порядок вещей нарушали просочившиеся в фойе журналисты, которые немного задержали Джульет. Когда она оказалась в репетиционной, танцовщики были в сборе. У многих покраснели глаза, и все чаще обычного цеплялись за талии и плечи товарищей. Бумажные салфетки так и порхали в изящных пальчиках. Джульет удивилась, заметив, как Электра Андреадес прижимается к мужу — молча, как человек, на время потерявший самообладание и ищущий утешения. Хотя почти все и так знали о смерти Антона — репетиции в студии начались два часа назад, — Грег Флитвуд усадил труппу, встал и произнес речь.

Судя по всему, Грег не ложился всю ночь: его глаза тоже покраснели, обычно торчащие волосы были прилизаны, голос звучал мрачно. Рядом с ним с застывшим взглядом мыкался Макс. Он явно ломал голову, как преодолеть постигшую студию пиаровскую катастрофу.

— Вы все, вероятно, уже знаете, что вчера вечером погиб Антон Мор, — начал Грег, и его глаза неожиданно наполнились слезами. — Он умер от гипотермии, потому что принял наркотик, который возымел такое неожиданное действие. Никакими другими деталями мы пока не располагаем, и я прошу вас ни о чем не распространяться перед журналистами. Я уверен, Антон хотел бы, чтобы мы продолжали постановку, которой он отдал столько сил…