Труды Отечества. Часть 2

  Краснухин уперся тяжелым взглядом в седовласого оппонента, но тот презрительно усмехнулся, всем своим видом выказывая превосходство перед гневным оппонентом. 

 - Гладко звонишь. Тебе бы в депутаты, господин хороший. Цены бы там тебе не было бы. Эх, ничего у них там, в Думе не меняется, ни при царе батюшке, ни при президенте. Одни краснобаи и  проститутки, прости господи.

 - Так мы идем? – поинтересовался седовласый господин.

 - А чего идти? Мы уже пришли – буркнул старик и указал рукой на небольшой ров с горкой свежее выкопанной землей – пришли, господин хороший. Прямо к месту вашего нового пребывания.

 Услышав эти слова, заключенные с недоумением и брезгливостью уставились на разверзшее нутро земли, видя в нем новое издевательство несносного старика.

 - Не нравиться? – с откровенной издевкой спросил Краснухин, сладостно глядя как побледнели лица осужденных.  – Что же я могу сделать, други сердечные. Получайте что заслужили! А ну ребята подведите-ка господ осужденных поближе.

  Двое коренастых подручных пинками и кулаками, проворно исполнили приказание мучителя благородных людей.

 - Суд говоришь, осудил на десять лет, а я вот попался на вашей дорожке и взял да переиначил. По-свойски, по народной правде вас рассудил, значит. Что страшно, господин хороший? – участливо спросил старик своего оппонента и вновь, тягостная тишина повисла над поляной. И вновь её прервал полностью уверенный в себе голос седовласого господина.

 - Не бойтесь господа. Этап физического воздействия как я понимаю, уже миновал, и теперь перед нами разыгрывается дешевый спектакль только ради того, чтобы маленький человечек смог напоследок насладиться видом нашего страха и переживаний. Крепитесь, господа! Не обращайте на это фиглярство никакого внимания и не доставляйте нашему мучителю ни малейшего повода для радости и торжества. 

 - Спектакль говоришь? А если так? – спросил Краснухин, у которого в руке, в одно мгновение возник наган.

 - Если ты думаешь, что вид твоего револьвера напугает меня, то здесь ты ошибаешься. Мы хоть и осуждены, но находимся под защитой закона, и не единый волос не может упасть с нашей головы, без решения суда. Смертную казнь как я знаю, отменили, так, что не стоит размахивать своим наганом перед моим носом. Хватит паясничать. Веди куда следует! 

 - За волосок не знаю, а вот физиономии кое у кого уже пострадали, от неудачного падения – язвительно молвил Краснухин, но седовласый лишь презрительно улыбнулся. В этот момент он чувствовал себя крыловским слоном, на которого в бессильной злобе лает дворовая моська. 

 - Значит, не боишься. А давай проверим. Повернись спиной! – выкрикнул старик и, не дождавшись исполнения своего приказа, резким рывком толкнул седовласого к краю ямы.      

 - Не боишься?

 - Нет!

 - Ах, нет! А ну ребята, ставьте рядом с ним всех остальных. Если ему за себя не страшно, может за друзей своих испугается  – приказал Краснухин и помощники, моментально исполнили это приказание, выстроив рядом с господином Хомяковым его подельников. 

 - Господа, господа мы же умные люди. Давайте не будем доводить дело до крайностей – торопливо забормотал Шлиппенбах, вертя из стороны в сторону своей плешивой головой. Мы клятвенно обещаем вам…

  Он желал развить свою мысль дальше, но жестокий и хлесткий подзатыльник прервал великого комбинатора на полуслове.      

 - Что уже напустил портки, засранец! Раньше надо было думать, когда воровал, ненасытная твоя душа. А теперь поздно. Вот оно твое последнее пристанище и туда ты с собой уже ничего не возьмешь. Ни дом столичный, ни виллу в Ницце, ни деньги из банка, ничего. Голым пришел, голым и уйдешь! – кричал Краснухин и от услышанных слов Шлиппенбах затрясся от страха.

 - Держите себя в руках Платон. Не позволяйте этому мужлану наслаждаться вашими муками. Он нам ровным счетом ничего не сделает! – призывал Шлиппенбаха седовласый, но тому с большим трудом удавалось сдерживать себя. Дикий страх скорой смерти обуял великого комбинатора, и он не мог успокоиться. Для приведения осужденного в чувство, один из помощников старика был вынужден повторно стукнуть его по голове, после чего тот затих.

 - Все мы под господом ходим, и всем нам он воздаст по заслугам рано или поздно. Каждый получит то, что заслужил, а если не он, так дети его или внуки – уверенно говорил старик, стоя за спинами выстроенных вдоль края траншеи людей. Шлиппенбах со страхом оглядывались через плечо, но большинство осужденных безоговорочно верило седовласому предводителю, и с презрением ожидали скорого конца затянувшегося спектакля. 

 - Аз есмь… - начал говорить старик, но был прерван господином Парфишкин.

 - Да пошел ты! Праведник хренов! – выкрикнул расхрабрившийся жулик, и это были его последние слова.