Трудный путь к диалогу

И все же, несмотря на ряд неудач, призыв Лас Касаса не остался "гласом вопиющего в пустыне". Через год после его смерти начался процесс освобождения индейцев из-под гнета рабства. Процесс, который нельзя было уже остановить...

У Лас Касаса нашлось немало последователей. Среди них были известный богослов Бартоломе де Карранса, архиепископ Толедский, доминиканец Мельчиор Кано, Диего де Коваррубиас, большинство которых опирались на идеи христианского гуманизма, на воззрения Эразма Роттердамского. Характерной особенностью "эразмистов" было возвращение от средневековой теократической структуры жизни и мысли к Евангелию и Отцам Церкви, т.е. к самим истокам христианства.

Евангелие провозглашает высшую ценность человека, человеческой личности. Это учение нельзя отождествлять со светским гуманизмом, который превращал человека в "меру всех вещей". Такой подход лишал этику сверхчеловеческой основы, что в свою очередь влекло за собой размывание нравственных ценностей. Человеку присуще и добро, и зло. И если ориентироваться лишь на его природу, этический ориентир исчезает. В этом была трагедия секулярной линии Ренессанса, которая привела к тяжким последствиям не только в XVI веке, но и в последующие века.

Библия, рассматривая человека как "образ и подобие Божие", дает иное обоснование гуманизму. Не сами люди "мера всех вещей", а то высшее, что заложено в них Творцом. Измена этому идеалу неизбежно чревата взрывом разрушительных сил.

Христианские гуманисты стремились создать гарантии для уважения достоинства и прав человека, опираясь на Библию и привлекая элементы античных правовых идей. Такое сочетание религии и "естественного закона" и было свойственно взглядам Лас Касаса и других защитников индейцев. Ими руководил не просто эмоциональный протест, а глубоко продуманное мировоззрение. Важный аспект их деятельности затрагивал вопрос о проповеди Евангелия и соотношении между ним и язычеством. Они недаром обращали спои взоры к первохристианской эпохе.

Еще в I веке апостол Павел, обращаясь к язычникам, говорил, что проповедует им Бога, Которого они бессознательно давно уже чтили. Многие Отцы Церкви указывали, что в той или иной мере язычники предвосхищали истину и что поэтому нельзя огульно отрицать все, что создала их культура.

Подобный взгляд сохранился и в средние века, о чем свидетельствует хотя бы философия Фомы Аквината, сочетавшего церковное учение с наследием Аристотеля. Если бы вся языческая традиция перечеркивалась, синтез великого доминиканца никогда бы не осуществился.

Но особенно актуальным синтез христианской веры и элементов дохристианской культуры стал в традиции христианских гуманистов эпохи Ренессанса. Они были уверены в реальности "естественного богопознания", свойственного древним.

Один из персонажей Эразмовых "Разговоров", восхищаясь Сократом, говорит "Поразительно! Ведь он не знал ни Христа, ни Святого Писания! Когда я читаю что-либо подобное о таких людях, то с трудом удерживаюсь, чтобы не воскликнуть: "Святой Сократ, моли Бога о нас!" [9].

А Томас Мор в своей "УТОПИИ" (1516), описывая жизнь обитателей заморского острова, пишет, что и до прихода христиан большинство из них верили в верховного Бога, Которого называли Отцом [10]. Иными словами, английский святой тоже допускал реальность "естественного откровения".

В этом он мог ссылаться на папскую буллу "Интер цэтера" (1493), в которой об индейцах было сказано: "По сообщению ваших посланцев, люди, обитающие на упомянутых островах и землях, верят в единого Бога-Творца, сущего на небесах" [11].

Этой же мыслью руководствовались многие миссионеры в Вест-Индии и сам Лас Касас.

Знакомясь с верованиями и мифами индейцев, они подходили к ним дифференцированно и подчас обнаруживали в них нечто близкое к Библии. Так Гарсиласо де ла Вега утверждал, что те инки, "которые были философами, шли с естественным горением за подлинным Создателем неба и земли, всевышним Богом..." [12].

То, что это была не просто фантазия, косвенно подтверждает современный мексиканский ученый Мигель Леон Портилья. Исследуя один из титулов Божества доколумбовой эпохи, он пишет: "Глубокие идеи, содержащиеся в последнем названии бога дуальности, говорят о метафизическом происхождении этого начала - его никто не изобрел и не дал ему форму, он существует за пределами всякого времени и места" [13].

Лас Касас знал и о легендарном индейском реформаторе Кецалькоатле, учившем о едином Божестве, которое отвергает человеческие жертвоприношения. "Он не требует ничего, - записано в одном древнем тексте, - кроме змей и бабочек, которых вы должны ему преподносить" [14].

Наконец, нужно остановиться еще на одной проблеме, исключительной важности - на роли дохристианских традиций и искусства в жизни Церкви.