Трудно допросить собственную душу

— Ну, как дела? — спросила она неожиданно хрипловатым голосом, потянулась за сигаретами… Девушки вместе закурили, и Лиза в ответ пожала плечами:

— Как сажа бела. Да ты ведь все знаешь, верно? Мы развелись, живу одна, денег нет, работы нет, ни хрена нет.

— А выглядишь здорово, — признала Наташа и пустила из накрашенных губ узкую струйку дыма. — Значит, тебе это только на пользу.

— Не уверена. А ты что поделываешь?

Наташа нервно хихикнула, поменяла позу, свернувшись в кресле калачиком, туфли упали с ее ног на пол, громко стукнули каблуки.

— Хиппую, — ответила она и, поймав удивленный взгляд Лизы, пояснила: — Нет, не по-настоящему, но, в общем, вроде того… Жизнь пошла паршивая.

— Неужели? А как же твои родители? Плохо зарабатывают? — Лиза забеспокоилась: ведь если материальное положение Наташи ухудшилось, то она зря сюда пришла. Часы она пока решила не показывать.

— Родители… — презрительно протянула та. — Все из-за них и произошло! Нет, зарабатывают они прилично, мать особенно, она всегда была деловая… Но мне-то ничего не дают! Ни гроша!

Она похлопала себя по карманам халата, тяжело вздохнула и снова запыхала сигаретой. Лиза разочарованно уставилась на пепельницу. Весь план снова полетел к черту. Неужели так трудно избавиться от шикарных часов в Москве, где у многих людей огромное количество лишних денег?! Она просто не так берется, не там ищет… И совершенно ненужным оказывался этот визит к надоевшей подруге. Лиза очень бы хотела встать и уйти, но Наташа, оживившись, продолжала болтать и останавливаться пока не собиралась.

— Мать совсем обнаглела! — говорила она, прихлебывая пиво и играя подведенными глазами. Вид она имела отталкивающий и жалкий. Лиза слушала ее вполуха, отвечала короткими междометиями. — Раньше как было? Я просто говорила: «Мама, мне нужна юбка». Она спрашивала, сколько стоит, я отвечала — сто долларов. Мать давала сто, я покупала юбку за семьдесят, и тридцать ложились в карман. Теперь! — Она помотала головой. — Не понимаю, жалко ей, что ли?! Говорю, нужна вещь! Она мне — обойдешься! Представляешь, ничего мне не дает, совсем ничего! Говорит — полные шкафы барахла, носи то, что есть. Идиотка!

— Она просто решила навести экономию, — лениво ответила Лиза. — Подумаешь, бывает.

— Да она просто хочет меня со света сжить, — злобно отрезала Наташа. — Обращается как с сопливой девочкой!

«А как ей еще с тобой обращаться? — подумала Лиза, рассматривая подругу. — Мозгов-то у тебя не больше, чем у младенца». А та продолжала:

— На днях говорю ей: «У меня нет осенних сапог». Я, знаешь, хотела такие, из тонированной кожи, с эффектом потертости… Видела просто потрясающие, и без пятки, сзади ремешок. — Наташа вытянула ногу и быстрыми движениями обрисовала на ней контуры этого чуда. — Ну, поняла?! Дырка на пятке, носится с тонкими чулками, с юбкой а-ля ковбой. Знаешь, что она мне сказала?! Что это проституточные сапоги.

«Правильно она тебе сказала, — размышляла Лиза. — Только странно, где же раньше была твоя мама? Не видела, как ты одеваешься, как себя ведешь?! Поздно она за тебя принялась…»

— И заявила, что сапоги купит, только мы вместе пойдем в магазин… — жаловалась Наташа. — Мы пошли, и она захотела купить мне… — Она поморщилась. — Ну, самые простецкие. Я ее послала, а она сказала — вообще сапог не купит, буду сидеть дома! И так во всем! Если мне что-то действительно надо, она заставляет меня идти в магазин с ней и сама выбирает. Чума!

Наташа допила пиво, встала, порылась в шкафу, вытащила из-под груды нестираных вещей две новые бутылки, откупорила их. Лиза почему-то передернулась — она не могла видеть захламленные шкафы. Это напомнило ей, зачем она сюда пришла, и она осторожно попыталась свернуть разговор в нужное русло:

— Ну а как же ты обходишься с деньгами?

— Хреново. Вот видишь пиво? Я его тайком покупаю, потому что если мать узнает… «Сухой закон»! Отец не пьет, мать не пьет, и мне не дают, ничего не дают, кроме пепси. Все приходится прятать — пиво, сигареты, как маленькой, честное слово… Еще плохо, если она найдет, устроит разборку — откуда деньги?!

— Ну и откуда же? — словно между прочим поинтересовалась Лиза.

— Если скажу, обхохочешься… — грустно ответила Наташа. — Я продаю свои шмотки.

— Серьезно? — Лиза так и подалась вперед. — Кому?

— Какая тебе разница… — Наташа явно не собиралась откровенничать на эту тему, может быть, ей просто было стыдно признаться в своем безденежье. — Есть одна девка…

— Старые вещи продаешь или новые? — не отставала Лиза.

— Всякие. Да мои старые вещи — почти что новые, ты же знаешь, как я их носила… Один-два раза надену, потом в шкаф вешаю. А мать их никогда не считала, слава богу, не замечает, когда чего-то нет. Как это она не додумалась мне опись сделать? — Наташа издевательски подняла плечи. — Каждый вечер проверяла бы, чего не хватает… Тогда бы мне точно хана! Так-то она меня кормит, и на парикмахерскую дает, и на маникюр… А вот с деньгами — кранты!

— Ясно… Значит, существуешь за счет прошлой роскоши?