Трудно быть замполитом

Оборачиваясь, будто убеждаясь, что мы в сарае одни и никто не подслушает, блондин смущенно почесал затылок:

— За всеми невзгодами и злоключениями, мне так и не выдалась возможность выразить благодарность. И, полагаю, я должен принести извинения за свои подозрения. Я зря почитал тебя за нанятого «рыбой» убийцу. Похоже, Дюфор для тебя еще больший враг, нежели честность и благородство. Но не мысли лишнего! Я не позабыл, по чьему умыслу оказался в заключении и кто повинен в утере моего меча!

Охтыж елки…

— Слышь, цундерка средневековая, не для тебя в детдоме ягодку растили, завязывай краснеть! Не, серьезно, не дай бог Пегги увидит, подумает чего… Она у нас та еще «яойщица».

Тьфу, черт, опять за языком не слежу.

— Короче ладно, проехали. Вернемся к главному: где мы?!

— В мерзкой деревушке, лигах пяти от городских стен.

Лига, лига… А, вспомнил, полторы тысячи парных шагов. Выходит, где-то в районе пятнадцати или двадцати километров, смотря какая именно лига.

Чертовы местные, как же я скучаю по метрической системе…

Причина, по которой мое бессознательное тельце здесь очутилось, как ожидалось, была донельзя идиотской.

Деревенские детишки собирали ягоды и грибы, когда наткнулись на нас. Поглядев, как одна психопатка скальпелем режет рожу несчастному мне, пока двое других поочередно удерживают меня на земле, дети разумно сдристнули домой и сообщили взрослым. Деревенские бабы, среди которых отчего-то почти не было мужиков, проявили гражданскую ответственность и толпой завалились на пашню.

В объяснения, что здесь происходит медицинская операция, а не изощренное убийство или колдовской ритуал, бабье с тяпками и вилами не поверило. Но и сборная солянка из аптекаря, спортсменки и высокого дуболома мало походила на разбойничью шайку, а потому обошлось без мордобоя. Так и не определившись, крестьяне настойчиво пригласили продолжить операцию поближе к их «колхозу», чтобы под присмотром.

— Сделаю вид, что понял. Другой вопрос, где остальные?

— В жилище старосты. Уж прости, но звать тот бревенчатый позор «домом» у меня язык не поворачивается. Предрекая вопрос, одна из дочерей старика готовится к деторождению. Как честная женщина, леди Серина предложила свою помощь.

— Как честная женщина, значит за деньги?

Рыцарь скривился, явно не разделяя мое дурацкое чувство юмора. Но поставить меня на место не успел, с улицы послышался цокот подков. Сквозь щели меж прутьев виднелась пара всадников в серых плащах. Оглядев двор, в котором располагался наш сарай, они обменялись парой фраз и спешились, после чего направились к дому.

— Вашу же мать, говорил, не надо в деревню…

— Не ври, ты говорил про город. Да брось дрожать, их всего двое. Дозорные, деревеньки с расспросами объезжают. Не страшись, я лично предупредил старика и даже попросил об укрытии. Сира он не выдаст.

— Боже, какой же ты дебил, сдаст он нас, как алкоголик стеклотару! С хрена ли ему…

— Пусть ты и ранен, но не забывай, с кем говоришь! Ай, пусть, коли уж так трясешься, то знай, помимо доброго слова, я в полной мере предупредил старика, что сотворю с ним и его дочерьми, ежели он посмеет меня предать.

— … Как это по рыцарски. Теперь он нас не за награду сдаст, а из страха за свою жизнь.

Коллин скривился, но промолчал.

Я уже прикидывал, как бы лучше выскользнуть с сарая, когда во дворе вновь мелькнули плащи. Грызя невесть откуда взявшиеся яблоки и запивая их кувшином свежего молока, они с праздным видом скрылись со двора. Через пару минут снова послышался цокот копыт.

— Как изволишь наблюдать, староста сдержал слово и не выдал нас. Я жду извинений. Эй, чего побледнел? Лихорадка?

На его лице виделось искреннее беспокойство. Но беспокоится надо было не за меня, а за глубину той жопы, в которой мы оказались.

— Я никогда и ни за что не поверю, что деревенский староста отказался от награды за поимку просто по доброте душевной. Точно так же, как не поверю, что никто из его завистников-соседей не выдал старика, отомстив за какую-нибудь давнюю обиду.

— Подожди, ты намекаешь, что у старосты есть причина?

— Ага и очень-очень хреновая. Раз мы нужны ему настолько, что он так сильно рискуюет.

Коллин слушал меня с чем-то, похожим на скрываемое восхищение. Так же, как иногда на меня смотрели девчонки. Похоже, элементарная логика казалась им чем-то невероятным.

Господи, я надеюсь, это не какая-нибудь деревня каннибалов из фильма ужасов. Такое клише мое чувство вкуса не переживет.

Глава 14: Не меч делает рыцаря.

— Да понял я, понял, что это баня, хорош вопить! И почем мне было знать что сегодня «женский день»?! Эй, я те оболью, я те так оболью… Ух, елки!

Уворачиваясь от ушата кипятка, я выскочил на улицу, оставляя позади сердитые женские голоса. Конечно, можно объяснить крестьянкам, что я не извращенец, а детектив, искал не их прелести, а потайную кладовую с человеческим мясом или алтарь для жертвоприношений, но извращенец звучит презентабельнее идиота.