Трудно быть замполитом

К чести дамочки, она не пыталась прикинуться шлангом и изобразить туриста, отрицая связь с бандитами.

— Ведьма? Я?! Да как ты мог такое… Я такая же жертва, как и вы! Нет, даже большая! Не обделенная красотой, ставшая игрушкой для этих мерзких, похотливых… Ночь за ночью они терзали мою румяную плоть, раз за разом, круг за кругом…

Шмыгнув носом, она отвернулась, скрывая то ли слезы, то ли покрасневшие щеки. Уж больно со вкусом обрисовала.

Брюнетка виновато убрала руку от кинжала, которым безухий совсем недавно ополовинил мне лицо, и недовольно зыркнув на меня, тронула дамочку за плечо:

— Как бы… Не обращай внимания, он мнительный. Он сам не верит, что ты была заодно с теми мерзавцами. Не верит же, верно?!

Голова трещала и плаксивые завывания нисколько не помогали. Осторожно ощупав горящее лицо, рана на котором все еще подтекала, я указал пальцем на плащ дамочки:

— Он принадлежал моей… Моей спутнице. Тот высерок, которого ты задушила, застрелил ее из арбалета. Тело раздели, надругались, и бросили в поле. Потому встает вопрос, почему теперь я вижу ее одежду на этой девке.

На словах звучит просто, обыденно, будто в Коллет молния ударила. А я не при делах, ничего не видел, не слышал, и никакого отношения не имел.

Загорелая рука брюнетки соскользнула с плаща девушки и вновь потянулась к кинжалу на поясе.

— Клевета и наветы! — плаксиво запротестовала дамочка. — Почему ты веришь ему, а не мне! Он заблуждается!

К удивлению, брюнетка осталась на моей стороне:

— Может так, а может и нет. От этого доходяги за лигу пахнет мерзавцем, но все же его слову я верю куда больше твоего.

Плач быстро пошел на убыль. Бледная дамочка отбросила кривляния и нахмурилась, разглядывая кинжал, на котором еще виднелись капли моей крови.

Странная она. И волосы непонятные. Будто светленькие, но какой-то сединой отдает. Цвет не серебра, железа. И, вроде бы, даже не крашенные. Ростом она заметно ниже брюнетки и ее тонкие ручки не идут ни в какое сравнение с загорелыми «банками» соперницы, но ни намека на страх. Даже особо не нервничает.

Черт, надеюсь я ошибся и она не настоящая ведьма. Иначе нам полный пиз…

— Чтож, ваши подозрения не беспочвенны, однако уверяю, мои слова не ложь! Я воистину жертва ровно настолько, насколько и все прочие, пусть моя темница располагалась на вершине башни, а не в погребе.

С ее слов, она угодила в плен во время путешествия до Хребта. Обоз, в который ее взяли, перебили, но ей сохранили жизнь, как ценному трофею. Не каждый день можно заграбастать аж целого аптекаря.

— Посмотрите мне в глаза и скажите, что поступили бы иначе! Разумеется, я солгала! Рассказала, будто редкая мастерица, а то вовсе, всамделишный магистр врачевания. Сочинила о запретных практиках, которые якобы изучаю, о том, как выучилась пересаживать части тел и органы от одного человека к другому. Их сокровенные желания были слишком очевидными, дабы не воспользоваться. Или что, лучше умереть от бесчестья или кинжалов?

Брюнетка брезгливо сплюнула:

— Лучше. Из-за твоей брехни они стали нападать на целые караваны. Тот, с которым я добиралась до Хребта, вырезали наполовину.

— Я хотела выжить! Выжить и сбежать! А покуда не сбежала, то, разумеется, мне приходилось внушать иллюзии и возводить декорации, дабы подонки верили, будто я впрямь способна излечить их уродства. Про сельдь эту вонючую выдумала, будто ею откармливать надо, наврала, что пытки и избиения портят «материал»… Любой разумный человек поступил бы так же!

— Декора… Что?

— Говоря «декорации», я подразумеваю явление, не имеющее иной задачи, кроме как занимать место. Как твоя пустая голова, к примеру.

— Ах ты мелкая…

Лошадиное фырканье раздалось в опасной близости, заставляя обеих идиоток заткнуться. Пара конных гвардейцев следовала по опушке, шумно переговариваясь:

— Следы ищи, не бурчи!

— Та недомерок издох давно! Али на севера с «принцесской» сбежал! С неделю дурью маемся… А у меня дома жена на сносях!

— Все равно не от тебя…

— Чего сказал?!

Ведя высокоинтеллектуальный диспут, щедро сдобренный матом, всадники чинно прошли мимо, не заметив нас сквозь кусты. На этот раз повезло, но только на этот. Пока стюард не уверен, что я здесь был, но как только увидит свой перстень, которым Коллет расплатилась с безухим и который снял с трупа один из работяг, — гвардейцы не то что в кусты, в каждую дырку без мыла пролезут.

Управителю очень нужна моя жопа иначе на кон поставят уже его очко, ибо такое безнаказанным оставлять нельзя. Не то чтобы барону было особое дело до племянницы, но местные князьки крайне щепетильны в вопросах престижа. Арбалеты бы простил. Руки отрубил, ноздри вырвал, и простил. Но за Коллет он обязан спросить. Она член семьи, пусть и дальний. Такое спускать нельзя, не то слабым покажешься. А со слабыми не церемонятся, слабых жрут.

Кашлянув, дамочка стрельнула глазами в меня:

— Полагаю, под «недомерком» подразумевали тебя?

Ответ был излишним. Аптекарь шумно фыркнула, похоже, разочарованная, что искали не ее.