Трудно быть вором

Никаких определенных ожиданий в отношении загородной базы Союза у Гурова не было. В принципе, уголок был глухой и надежный, но даже если Биклемишеву похитили, ее вполне могли увезти в другое место. По дороге Гуров, как и намеревался, связался с дежурной частью и распорядился, чтобы были приняты срочные меры по розыску руководителей Союза, а также госпожи Биклемишевой и Шульгина. Он понимал, что в одночасье всех проблем решить не удастся, но надеялся, что кто-то из членов организации будет задержан и даст нужную информацию. Однако пока никаких сообщений на этот счет не поступало.

Они уже подошли к территории, огороженной металлической сеткой. Вечером все здесь выглядело совсем не так, как днем, – лагерь казался сейчас пустым и зловещим местом. Ни одного огонька не горело возле бараков. Но ворота тем не менее были открыты, а за полосой препятствий Гуров различил смутно темнеющие силуэты двух легковых автомобилей. На базе были люди!

Остановившись в тени двух высоких сосен, Гуров и Крячко провели небольшое совещание.

– Что будем делать? – поинтересовался Крячко. – Я предлагаю не мудрить, а сразу вломиться и спросить: что это вы тут, граждане, такое делаете? А коли будет там гражданин Водянкин, то руки вверх, и точка!

– Хороший план, – заметил Гуров. – Особенно если вспомнить, с какой охотой этот мерзавец швыряется гранатами. По-моему, нужно сделать иначе. Один из нас попробует пробраться незамеченным на территорию и выяснит, кто здесь находится. А другой свяжется с дежурным и попросит прислать сюда группу. Брать их надо в любом случае. А далее, если Биклемишева находится здесь, попытаемся принять меры к ее освобождению. Но так или иначе действовать нужно осмотрительно, чтобы не наделать беды.

– Как скажешь, начальник, – пожал плечами Крячко. – Осмотрительно мы тоже умеем. Тогда лучше всего перебраться через забор где-нибудь в сторонке, потому что эти гостеприимно открытые ворота мне совсем не нравятся. Подозреваю, что их опять стережет тот мерзавец, который попортил мне имидж.

– Согласен. Так и сделаем, – сказал Гуров и обратился к Биклемишеву, который почтительно стоял в сторонке: – Мы сейчас проберемся на территорию, а вы, Валерий Аркадьевич, стойте здесь и ничего не предпринимайте. Не дай бог, привлечете внимание этой братии. Все может сорваться.

Биклемишев пообещал быть тише воды и ниже травы. Гуров и Крячко осторожно двинулись в обход лагеря по траве, держась в тени деревьев. Тьма сгущалась, и вряд ли их могли заметить на фоне леса, но они предпочитали не рисковать.

Они уже прошли половину ограды, как вдруг за их спиной в вечерней тишине совершенно отчетливо прозвучал фрагмент Пятой симфонии Бетховена. Звук был негромкий, но исключительно отчетливый и противный, как все звуки, которые издает мобильный телефон. Оперативники замерли.

Бетховен успел прозвучать всего дважды. Биклемишев отреагировал быстро. Гуров едва не выругался с досады. Он совсем забыл, что Биклемишеву могли позвонить. Вернее, он даже не слишком верил в возможность такого звонка, и вот этот звонок все-таки состоялся. Звонил ли это Шульгин и что он сообщил Биклемишеву, выяснить сейчас было необходимо, но невозможно. Перезваниваться в десятке метров от людей, за которыми следишь, не слишком разумно. Гуров благодарил судьбу уже за то, что Бетховена не услышали на территории лагеря.

Однако совсем скоро ему пришлось убедиться, как жестоко он в этом ошибся. Едва Гуров собрался отправить Крячко обратно, чтобы выяснить у Биклемишева, о чем тот разговаривал по телефону, как вдруг около ворот лагеря произошло какое-то движение, и грубый голос гаркнул из темноты:

– А ну! Кто здесь? Стой, гад, я тебя вижу!

Они услышали, как по земле затопали тяжелые каблуки. Над дорогой вспыхнул пронзительный луч фонаря. Луч запрыгал по траве, по стволам деревьев, по черным кустам – совсем рядом от того места, где они оставили Биклемишева.

Крячко не надо было ничего говорить. Он сам тут же сорвался с места, буркнув: «Я разберусь!» – и побежал обратно. Охранник опять что-то закричал и полез с фонариком в заросли. А потом Гуров услышал, как в каком-то из бараков скрипнула дверь и кто-то вышел на крыльцо.

– Что там такое, черт возьми? – недовольно проворчал мужской голос. – Захарыч же сказал – никакого шума!

– Я же говорил, нужно сваливать отсюда! – ответил ему другой голос. – Или, по крайней мере, бабу куда-нибудь сплавить.

– Ты Захарычу это скажи! – насмешливо сказал первый. – Они с боссом помешались. Все надеются, что она им секрет свой откроет. А по-моему, нет у нее никаких секретов. Голову она им морочит.

– Морочит или нет, не знаю, а беды мы с ней наживем, – пророчески заявил второй. – Менты уже здесь крутились…

– Захарыч говорит, что в город ее везти еще опаснее, – ответил первый. – Лучше, говорит, здесь закопать.

Они немного помолчали, всматриваясь в темноту. Гуров обратил внимание, что луч фонаря пропал. Не было слышно больше и криков охранника, но ему показалось, что от ворот доносится какой-то странный шум. Полковник начинал волноваться.