Трудно быть вором

– Прекратите истерику! – оборвал его Шульгин. – Лучше давайте думать, что нам с вами делать. Я уверен – еще не все потеряно.

Глава 15

Прибыв в Волгоград, Гуров прежде всего постарался разыскать, где находится то самое агентство, на которое работала Таисия Федоровна Биклемишева. Это оказалось не самым простым делом, потому что агентство занималось проблемами персоны, уже находящейся у власти. Готовя этого человека к предстоящим выборам, консультации с ним и его командой проводились агентством, так сказать, на административной территории, куда не всякого пускали. Гуров, конечно, сумел обойти все препоны и добился встречи с руководителем агентства – лощеным, модно одетым и энергичным господином, похожим на успешного молодого дипломата. Звали его Никитой Александровичем.

На вопрос Гурова о Биклемишевой руководитель агентства ответил категорически, что Таисия Федоровна считается одним из лучших работников, превосходным психологом и генератором идей. Он сказал, что потеря такой сотрудницы является для него серьезным ударом и сильно осложняет работу.

– Что же все-таки случилось? – спросил у него Гуров.

– Ну вы представляете, – пожал плечами Никита Александрович. – У нее внезапно умирает горячо любимый отец. Академик! Международная величина. Стресс слишком велик. У Таисии Федоровны происходит нервный срыв, и она ложится в психиатрическое отделение.

– Она сама ложится? – удивился Гуров. – Или ее туда кладут?

– Она сама приняла такое решение. Таисия Федоровна умная и волевая натура. Она способна принимать самые ответственные и тяжелые решения.

– Странно, что столь волевая женщина так тяжело перенесла смерть отца. Как-то не очень вяжется, – заметил Гуров. – Но допустим. А в чем же выражался нервный срыв? Каковы были, говоря научным языком, симптомы?

Никита Александрович замялся.

– Откровенно говоря, затрудняюсь на это ответить, – признался он. – Я ничего особенного не заметил. Но раз Таисия Федоровна приняла такое решение, я не стал возражать. Дело делом, но о близких забывать тоже нельзя.

– Вы навещали Биклемишеву в больнице? – спросил Гуров. – Говорят, она очень плоха.

– Признаться, ни разу, – сказал Никита Александрович. – Это может показаться вам равнодушием и даже цинизмом, но у нас сейчас крайне напряженный период. Каждая минута на счету. И потом, Таисия Федоровна сама категорически не желала, чтобы ее навещали в больнице. Она даже не подходит к телефону. Врачи говорят, что у нее тяжелая реакция на стресс. Реактивный психоз – так это, кажется, называется.

– И каков прогноз?

– Прогноз неопределенный. Мне объяснили, что тут ничего не угадаешь. Иногда человек выходит из такого состояния быстро, иногда годами. Разумеется, мы надеемся на благополучный исход. Ее комната в гостинице по-прежнему остается за ней. Ее вещи все там, все в целости и сохранности, если желаете, можете в этом убедиться. Но если скорого выздоровления не наступит, то, когда мы закончим работу, мы постараемся приложить все усилия, чтобы помочь нашему лучшему сотруднику. Возможно, добьемся перевода в лучшую клинику Москвы. Да, именно так мы и поступим.

Гуров видел, что столь благородная мысль пришла в голову этому самоуверенному джентльмену только что, и вряд ли судьба Таисии Федоровны так уж сильно волновала его, но в конечном итоге Гурова мало интересовали отношения внутри незнакомого ему коллектива. В неожиданной болезни Биклемишевой было что-то странное и отчасти даже загадочное. Гуров беседовал с мужем Таисии Федоровны, с домохозяйкой Звонарева, еще с несколькими людьми, которые знали дочь академика, и от всех этих бесед оставалось странное ощущение какой-то недосказанности, неопределенности, категорического несоответствия происходящему. Одно было совершенно ясно – до сих пор никто не видел в Таисии Федоровне человека, которого можно легко сломить. Разумеется, человеческая психика – тайна за семью печатями, но болезнь Биклемишевой казалась Гурову не менее странной, чем смерть ее отца. Руководствуясь самому не до конца ясным предчувствием, он выпросил у Никиты Александровича фотографию Биклемишевой – таковая отыскалась среди деловых бумаг – и направился в больницу, в которой лежала Таисия Федоровна.

Встретившись с главным врачом, Гуров первым делом поинтересовался, насколько плохо состояние Биклемишевой и не будет ли возможности устроить хотя бы самое короткое свидание. К изумлению Гурова, вопрос вверг психиатра в смущение. Помявшись некоторое время, врач все-таки признался, что произошло нечто странное.

– Если бы вы явились вчера, – сказал он, – я бы однозначно ответил вам «нет». Биклемишева была совершенно неадекватна, и ее состояние мы расценивали как стабильно тяжелое. В психическом плане, естественно… Кстати говоря, – вспомнил он, – вчера действительно приезжал еще один человек из Москвы. Назвался следователем городской прокуратуры. Однако я категорически воспротивился, и он был вынужден уехать…

– Какой следователь? – удивился Гуров. – Этого не может быть. Вы видели его документы?