Трудно быть солнцем

Юля вдруг поняла – у него же есть отличное алиби. Для всего Староникольска он пребывает в столице, а на самом деле…. На самом деле он находится в Староникольске. Почему он вернулся, да еще в такой глухой час? Юлия залезла под кровать, другого выхода у нее не оставалось. Под кроватью было мало места, крошечное пространство было заполнено пылью и паутиной. Крестинина, переборов отвращение, вжалась в деревянный паркет. Как они уйдут отсюда, если Почепцов вернулся насовсем? Придется прятаться до тех пор, пока он снова не выйдет из дома, а если это произойдет через сутки или двое?

В доме, заполненном тишиной, все звуки отлично разносились на большое расстояние. Крестинина слышала, как Почепцов тяжело поднимается по лестнице, затем хлопнула дверь. Он пошел в туалет. Через минуту раздался шум спускаемой в унитазе воды и шелест открывающегося крана. Затем снова шаги. Он направился в спальню. Загорелся свет. Юлия зажмурилась. Ей показалось, что Валерий Афанасьевич немедленно обнаружит ее и поднимет дикий визг.

Она видела сквозь свешивающуюся почти до самого пола бахрому покрывала ноги Валерия Афанасьевича, облаченные в смешные розовые, с помпонами, домашние тапочки. Затем до нее донесся недовольный тенорок Почепцова:

– Ну, Мария, ну мерзавка! Что ты делала в моем доме, шарила во всех комнатах? Говорила же мне мамочка, что ты любопытная Варвара, а я не верил! Зачем тебе понадобилось копаться в моей постели! Добрый вечер, мамулечка.

Звякнула крышка бронзовой урны. Юлия едва не рассмеялась, представив себе, что Валерий Афанасьевич здоровается с прахом матери. Он воистину сумасшедший, им с Викторией Карловной надо как можно быстрее уносить ноги из особняка, но каким образом?

– Дорогая моя, как твои дела? – В этот раз он замер перед фотографией, за которой обнаружился дневник. – У меня все хорошо, мамочка, а у тебя? Ты была права, Машка, как всегда, рылась по всему дому. Я больше не буду приглашать ее убираться. Мамочка, милая моя, как хорошо было, когда ты жила со мной – ты все сама убирала!

Юлия зажала рот ладонью, чтобы не рассмеяться во весь голос. Под кроватью было душно и пыльно, она чувствовала, что у нее запершило в горле. Не хватало еще чихнуть! Ей захотелось кашлянуть, и она титаническими усилиями заставила себя не делать этого.

Валерий Афанасьевич, погасив свет, вышел. Юля не знала, сколько времени затем царила тишина, ей показалось – минут сорок, однако она знала – на самом деле вряд ли больше десяти минут. Потом раздались шаги Почепцова и скрип лестницы. Через несколько секунд входная дверь хлопнула. Похоже, он снова ушел! Юлия облегченно вздохнула и сразу же после этого, втянув пыль в легкие, чихнула три раза подряд. Она не могла остановиться, представляя в ужасе, что Валерий Афанасьевич сейчас ворвется в спальню с ружьем и, заглянув под кровать, обнаружит ее. Что ей останется делать? Скорее всего, с милой улыбкой сказать: «Добрый вечер, Валерий Афанасьевич!»

Юлия выбралась из-под кровати, дверь спальни раскрылась, и на пороге возникла Виктория Карловна. Директрису немного трясло, она вцепилась в дневник намертво.

– Уф, Юленька, – пробормотала она, опускаясь на кровать Почепцова. – Никогда не могла подумать, что придется переживать такие страсти. Он же едва нас не засек, вы почувствовали это? О, да у вас все волосы в паутине! Вы где прятались, наверняка под кроватью? А я залезла в шкаф! И представляете, что я испытала, когда Почепцов распахнул шкаф! Слава богу, что я находилась за одеждами его покойной мамочки!

Директриса шумно вздохнула. Юлия прислушалась, ей показалось, что по лестнице кто-то снова поднимается. Нет, игра воображения, не более того!

– Он взял один из нарядов. Если помните, там был черный плащ с капюшоном. Так вот, он даже натянул его на себя, я наблюдала сквозь приоткрытую дверцу. Выглядит, как изображение смерти на старинных гравюрах. Затем Валера снял этот плащ, свернул его и вышел прочь. Видимо, он возвращался именно за ним!

– Виктория Карловна, – жалобно произнесла Юлия. – Скорее пойдемте отсюда, а то у меня такое ощущение, что он вернется еще раз, и тогда он точно обнаружит нас.

– Конечно-конечно, деточка, – засуетилась Олянич. – Вы правы, нам пора уходить. Дневник при мне, больше нам ничего не требуется! Если он и обнаружит пропажу дневника, а это рано или поздно случится, то решит, что его взяла Мария, его сестра-уборщица. Вряд ли он догадается, что мы гостили у него в доме.

Они быстро спустились по лестнице, вышли на прохладный воздух. Виктория Карловна закрыла двери, и женщины пошли прочь. Ночной Староникольск был похож на кладбище – ни единой живой души. Юлия больше не испытывала страха, ей хотелось одного – как можно быстрее добраться до кровати.

Через полчаса мечта ее исполнилась. Приняв душ, она в кровати пила чай с малиновым вареньем, который заботливо приготовила ей Виктория Карловна. Юлия все еще не верила, что пребывает в безопасности, ей по-прежнему чудилось, что они находятся в особняке Почепцова, а его тень, скользя, приближается к ней с кинжалом.