Читаем Трудно быть хорошим полностью

Возвращаюсь в сарай.

Вооружаюсь молотком и гвоздями. Вздохнув, подхватываю охапку брусков и, сгибаясь под тяжелой ношей, плетусь в дом.

Дойдя до кухни, пускаюсь на хитрость. Ступив шаг, замираю и только потом делаю второй. Осторожно обогнув плиту, выхожу в столовую и, пройдя холл, останавливаюсь у двери в спальню.

Прислушиваюсь. Обычные домашние звуки. Приглушенные, но по-прежнему уютные — Бобби сушит волосы, Мелинда слушает радио. «Ребятки, — говорю. — Я люблю вас».

Сначала клин. Вставляю его между дверной ручкой и косяком.

Теперь бруски.

Меня разбирает смех, но я сдерживаюсь. Моргнув, давлюсь застрявшим в горле комом. Аккуратно проверив замеры, начинаю стучать молотком. За дверью выключают фен и раздается голос Мелинды: «Господи, что он делает?»

Скорость критическая.

Быстро прибиваю брус к двери. «Папа», — зовет Мелинда, но Бобби велит ей замолчать, и я слышу, как поскрипывают кроватные пружины. Мое внимание сконцентрировано на двери. Этого требует справедливость. Соображения любви и безопасности. Я прибиваю второй брус, затем третий — теперь система досок надежно перекрывает дверь и накрепко прибита к стене.

— Кончай греметь, — вопит Мелинда. Она, наверное, подошла ближе к двери, голос ее звучит громко, но неуверенно. — Слышишь меня? Кончай!

Так, теперь скобы. Шесть штук. Строго под прямым углом — одним концом в дверь, другим — в косяк. Спохватившись, вынимаю клин и, поджав зазоры отверткой, опускаюсь на колени. Не могу сдержать смех. Затыкаю себе рот, но раза два хохот все же прорывается.

Мелинда трясет дверную ручку с той стороны.

— Ну что, — говорит она, — теперь ты счастлив?

— Почти, — отвечаю я.

— Не открывается.

— Ага.

Она с силой дергает дверь. Я слышу ворчание, металлический скрип, потом голоса. Совещание в разгаре. Естественно, никаких сомнений относительно повестки дня. Бобби — поэт, Мелинда — ребенок. Недостаток изображения это вполне компенсирует.

— Забудьте про это, — говорю я мягко. — Я все знаю наперед.

Иду я бодро — не медлю, но и не тороплюсь. Выхожу на двор. Ночь кажется предательски скользкой — идет сильный дождь — и я стараюсь карабкаться по лестнице как можно осторожнее. Глупо было бы сейчас свалиться. Восемь Футов — потом костей не соберешь. Осторожность просто необходима — я не хочу ломать ноги — ни себе, ни им.

Прижимаюсь носом к окну спальни. Глазам моим предстает трогательная сцена. Я горд за них, даже хочется их подбодрить. Не могу удержаться от улыбки, видя, как Бобби связывает простыни. Готов пожать ей руку. Потрясающая женщина, но у нее нет совершенно никакого опыта в завязывании узлов. Она ведь никогда этого не делала. Физические принципы устройства нашей Вселенной вне понимания Бобби. Она сидит на кровати, связывает и тут же распутывает узлы. Губы сжаты покрепче любого узла. Волосы тоже завязаны в узел. На ней вельветовые брюки, кроссовки и желтый хлопчатобумажный свитер. Позади, возле шкафа, Мелинда пытается справиться с замком старого поношенного чемодана. У меня ползут мурашки по спине. Хочется разнести вдребезги стекло, ворваться туда и задушить их… в объятиях.

Если б я мог, я бы так и сделал.

Да. Сделал бы.

Но я закрываю ставни и забиваю их гвоздями. Потом для верности приколачиваю пару брусков.

— Мы же с голоду умрем! — кричит Мелинда.

Не помрут. Что-нибудь придумаем.

Проверив ставни, прибиваю еще одну доску. На сегодня хватит. Вину осознаю позже. Пока просто душа болит.

Перейти на страницу:

Все книги серии Антология современной прозы

Похожие книги