Трудно быть геем (СИ)

Меня переполнял его голос, а перед глазами билось его тело. И это было… охуительно!!! Его солоноватый вкус не был мне противен, а острый запах возбуждал еще больше. Я чувствовал языком пульсирующие вены на его члене, гладил руками его напряженный живот и ловил его стоны.

Он просто заласкал меня до одурения, и я уже был готов снова словить тот странный кайф вперемешку с болью, но странное ощущение ненадолго вернуло меня в реальность.

- Ты чего там? - я с удивлением обернулся. Мне было непонятно, зачем он так самозабвенно ковыряется мне в попе пальцем.

- Я же должен тебя немного растянуть. Мы же не хотим, чтобы было больно?

- Не. Больно я не люблю.

- Ты вроде говорил, что у тебя уже было с парнем? - если честно, я не помню, что говорил такое, но утвердительно кивнул. - И он не удосужился тебя растянуть?

- Не-а!

- Бедный малыш, - ухмыльнулся Константин.

С ним я почти не почувствовал боли. Небольшое неудобство в самом начале, и снова это ноющее ощущение, распирающее изнутри. Это было классно. Даже не так. Улетно! Обалденно!

Эйфория прошла, колдовство закончилось, и я очнулся. Сидя на краю большой кровати, занимающей почти всю спальню, я дрожащими руками пытался надеть носки. Он предложил мне остаться, но я отказался. Отказался не потому, что, как ему сказал, мне срочно нужно было домой. Мне хотелось побыть одному и осмыслить то, что я натворил. И, главное, понять, почему я это сделал. Снова…

Зачем я дал ему свой телефон? Идиот! Дурак! Дебил! Я мысленно бил себя по щекам. Пусть он его потеряет, пусть у него украдут телефон, а вместе с ним и мой номер, пусть он его случайно удалит! Я сидел в пустом вагоне метро и молился, сам не зная кому.

Проснувшись ближе к вечеру в своей кровати, я с ужасом понял, что хочу его. Я снова видел ухмылку на его тонких губах, чувствовал плавные движения его тела и слышал томные стоны. Я вспоминал его голос и удивлялся тому, что, оказывается, мужчины могут издавать такие эротичные и возбуждающие звуки. И я снова молился. Молился уже кому-то другому. Я просил, чтобы он мне позвонил, чтобы у него не украли телефон и чтобы он по нелепой случайности не стер мой номер.

Странная агония продолжалась несколько дней. Я боялся идти домой и оставаться там с собой наедине. Я засиживался в колледже допоздна, придумывая себе разные задания и соглашаясь на любую работу, даже на уборку в классе. Мать никогда не спрашивала меня, где я был и почему поздно вернулся. Приходя домой, я либо не заставал ее вообще, либо находил ее, болтающую по телефону с очередным хахалем. Кивок головы в знак приветствия, взмах руки в знак отказа от еды, и вот я снова один, погруженный в свои мечты о его теле, его голосе и его руках.

- Эй, Паря! Здоров! - я уныло тащился домой, и голос друга застал меня у подъезда дома. - Тащи свою тощую задницу ко мне! Родаки сдулись, бухла море, девочек дохуя.

- Сейчас буду, - кинул я и быстро развернулся в обратную сторону.

- О, красава! Бля, ты вообще пропал куда-то. Ёпт… опять перекрасился? Давай пятюню, паря! - Толян был уже пьян, но не настолько, чтобы не обрадоваться моему приходу. - Во, знакомься: Колька, Женька, Вазген. Это пацаны из колледжа. И-и-и… наши девочки! - он сказал это голосом конферансье или массовика-затейника на свадьбе. - Софочка, она у нас медсестричкой будет. Как представлю ее в белом халатике, прям м-м-м… Так. Олька. Ну, Олька у нас домохозяйка.

- Тунеядка, - хмыкнула худенькая девушка, сидящая на полу. У нее были светлые волосы и длинные ножки, которые она при виде меня раздвинула и, просунув между ними кусок юбки, прикрыла всю эту красоту ладошками. Мне понравилась ее поза. Я видел такое в порно. Только там девушка была одета в школьную форму. Оля сосала «Чупа-Чупс», и ее умелый язычок лихо гонял его во рту.

- Тамарочка. Ну, Тамарка - это мое. Так что проехали. Леся у нас будущая певица, - и доверительно-пьяный шепот мне на ухо, - в кровати поет так, что обкончаешься. Светка, она…

Толик продолжал представлять мне девочек, как заправский сутенер. За последние полгода мы виделись от силы три раза и то на бегу, и меня удивили разительные перемены в его поведении. Он и раньше был озабоченным, но это было не настолько очевидно, как сейчас.

Я не стал запоминать всех имен. Меня не заинтересовала ни одна из них. Они были обычные: сильно накрашенные, пьяные и немного развязные. Только вот эта Олина поза меня заинтересовала. Мне не хотелось секса. Я хотел только одного: отвлечься от мыслей о Константине.

Мне налили «штрафную», полбокала вискаря, и я, не морщась, выпил его залпом. Через минуту пол мягко закачался под моими ногами, мысли растворились в мягких облаках, и я, счастливо улыбаясь, сел на диван. Я смотрел на парня с большим носом, который танцевал с полненькой не то Светой, не то Лесей, на Толяна, целующегося на кресле с Тамарой, на очкастого Кольку, испуганно скидывающего руку Софочки со своей ширинки, и мне было хорошо. Я не заметил, как рядом со мной на диван села Оля.

- У меня нет нижнего белья, - услышал я горячий шепот. Она взяла мою руку и сунула ее себе между ног под юбку.