Трудно быть другом

Тетю Веру, Муравьиху, с дороги не сдвинуть – настоящий бульдозер! Даже Борода почувствовал, какой она «оригинальный» человек. Ничего не видит, не слышит – только себя. И выжимает все из своего Вадика! Ей так хочется! Ей так нравится! А Муравей чем виноват? От такой житухи мозги точно набок полезут. Вон Никита рванул, не выдержал!

Ага, Вадим ресницами задергал… Просыпается!

– Привет! Хватит дрыхнуть, ваше муравьиное благородие!

Вадим смотрел на Дениса не мигая и очень серьезно. Нет, не серьезно, а как-то чересчур пристально, будто увидел его впервые и никак не разберется, что за чучело торчит на стуле перед ним.

– А у тебя хорошая палата: солнышко вовсю светит! Чтоб ты не скучал, я решил заскочить. Весь народ, что дремлет в школе за партами, тебе горячий привет посылает! И есть отличная новость! Алеша-Музыка сейчас за бугор укатил и там выступает. Совсем недавно позвонил Мышонку. «Все, – говорит, – хорошо, но только надоело жить в гостиницах, домой хочется. Москва снится. Свой родной центр снится». Всем приветы шлет! А тебе – особый! Сказал, что в свободное время сочиняет композиции для фоно, гитары и скрипки. «Передай, – говорит, – Вадику: как вернусь, сразу начнем вкалывать. И теперь, – говорит, – не спрячется Муравей от меня. Я, – говорит, – жутко настырный, и он придет ко мне! Не зря же сочиняю!» Муравей, ты представляешь, как классно зазвучат вместе скрипка, гитара и фоно!

– Дэн… – Денис это не услышал, а понял по движению губ, по страдальческим глазам Муравья. – Дэн…

– Пить дать? Да?

– Дэн… – Вот теперь он уже четко слышит голос Муравья. – Я не хочу идти домой…

– Об этом ты обожди! Не думай ни о чем.

– Нет, Дэн… – Из-под ресниц Вадима выкатилась одной прозрачной горошинкой слеза и поползла, поползла по его худой щеке, а за ней еще горошина, еще… – Ты меня не понял. Папа умер. Сказали, что с сердцем что-то… А он был крепкий, ты же знаешь. Я его так любил! И теперь моя очередь. Дома так плохо… Я не смогу…

– Вадь, мы уже говорили с Никитой. Он тебя заберет к себе, обещал. У тебя отличный брат! Но не надо пока об этом. Не нагнетай. Все уладится, Вадь, вот увидишь. Надо только верить в хорошее. И все у тебя получится. Будешь лабать на гитаре. У тебя талант! Ты даже не понимаешь, что это такое! Помнишь, как слушала тебя Арнольдовна? У нее челюсть чуть не выпала! В Гнесинку поступишь! Сама Арнольдовна так сказала. А сейчас, пока тут лежишь, есть время, и думай, как группе «Ветер» новый репертуар сделать. Я нотную бумагу принесу. Народ ждет не дождется, когда ты что-нибудь новенькое сочинишь.

Денис почувствовал горячее дыхание в свой затылок. Обернулся – ну конечно, Гольд, кто еще может так сопеть! И рядом товарищ Архимед улыбается. Значит, встретились и были у Бороды.

– Муравейчик, физкульт-привет! Мы вот тут подумали и решили провести срочное собрание в твоей палате, – загнусавил Гольд дурным голосом. – На повестку выносится один вопрос: умыкнуть тебя отселя! Товарищи по палате не возражают? – Повернулся к мужичкам. – Они помогут нам! Не возражаете? Единогласно! Слегка отдохнем и начнем собираться.

Открылась дверь, и в палате появился Борода.

– Кажется, кто-то куда-то собирается? Если через окно, то сразу предупреждаю: пустой номер! Пятый этаж. Если надумаете прыгать, травма вся переполнена, мест свободных нет, да и не хватит на вас гипса. Если лестницу притащите, внизу вас уже будет ждать дворник дядя Вася с крепенькой метлой. Через дверь тоже не выйдет: видеонаблюдение!

– Да мы просто фантазируем, Андрей Иванович!

– И я фантазирую, – улыбнулся доктор. – Потому что нет у нас никакого видеонаблюдения. А побегов у нас пока еще никто не совершал. И прошу не засорять мозги Вадиму. Но зато я хочу – а это уже на полном серьезе – попросить Вадима сочинить что-нибудь, пока лежит в нашем отделении. И когда выйдет от нас здоровым, чтобы группа «Ветер» дала нам концерт. Зал у нас прекрасный. Даже Спиваков приезжал и играл, остался доволен акустикой. Так что, Вадим, времени у тебя в обрез: скоро выпишем – давай сочиняй, готовься к концерту. Вас, уважаемые, я беру в свидетели. Все слышали?

– Все! – дружно заорал народ в палате.

– Благодарю за поддержку!

И зашумели, засмеялись, заговорили, перебивая друг друга.

Таня взяла слово и стала рассказывать про верблюдов. Ребята хохочут. Лысый со своими коллегами по несчастью заливаются смехом. И Муравей улыбается!

Денис взглянул на Бороду – тот подмигнул: мол, все в порядке, этим же курсом дальше шуруйте!

Гольд что-то травит… Таня смеется, Борода… И Муравей! И хорошо так! Раньше у него была вот такая же улыбка. Значит, все будет нормально, Дэн!

В кармане ожил мобильник. Мелодия совсем незнакомая наяривает. Кажется, кому-то очень понадобился Пожарников. Отплываем в сторону, чтобы не мешать народу.

– Алле, Пожарников весь внимание…

– Хороший голос у тебя, Пожарников. Кажется, выздоравливаем?

– Стараюсь изо всех сил, Николай Александрович! – Денис сразу узнал голос следователя.

– Скажи, у кого есть ключи от квартиры Жанны Николаевны?