TRP

Через четыре дня они были в аэропорту, показывали свои поддельные визы и паспорта. Чип одел свою малую золотую медаль за пятое место, и с гордостью прохаживался по мраморному полу. Ноги были обуты в дорогие кроссовки, поверх шерсти он даже надел короткие носки — условие полёта к людям. Но с шортами Чип всё-таки не расстался, хотя футболку и кожаную куртку долго подбирал под свой размер. Рэндэл выглядел попроще, Дэвид тоже, но они были в штанах. Через сорок минут все вместе вылетели прямым рейсом в Чикаго.

Рэндэл с Дэвидом в самолёте начали разговор об агрессии некоторых культур. Они сначала спорили, но скоро пришли к тому, что в основном их взгляды совпадают и начали пояснять друг другу правильность своей идеи.

— Это точно ты подметил, Дэйв. Европейцы ещё чёрт знает когда установили свои законы, свои нормы демократии и строили все остальные страны по своему образцу. Неправильную страну бомбили, давили экономическими санкциями и прочей фигнёй, это был век террора. Тогда считали, что террор идёт из стран третьего мира, теперь же в каждом учебнике написано, что он исходил от обеих сторон.

— А если бы случайно пришла другая культура, не европейская, всё было бы по-другому.

— Только не случайно! — запротестовал Рэндэл. — История не поворачиваются случайно, и просто так глобальные события не происходят. Никогда один человек, какими бы гениальными он ни был, не сможет по своему желанию переделать мир. Тот же Наполеон, Ленин или Гитлер пришли к власти не случайно, а просто в виде лидеров больших народных движений. Они гениальные люди, но если бы они родились на сто лет раньше, вряд ли бы сейчас о них кто-то вспомнил.

— Фашизм и коммунизм не прижились.

— Потому что и не могли прижиться. Тут дело в другом… Нельзя одним махом сломать сложившиеся столетиями традиции и нравственность народа — они уходят очень тяжело. Это внутри нас, оно цепляется за гены и перестраивается долго, поколениями.

— Но постепенно можно изменить всё.

— Не всё, ты рассматриваешь проблему только со стороны психологии, а есть ещё и элементарная биология. Есть свойства всего живого, которые общие и у человека, и у собаки, даже у растений. Их искоренить нельзя. Они появились вместе с жизнью.

— А ты прав! Человека по-разному можно воспитать, но главное останется, биология перемешивается с психологией и всем прочим… Ну и бред выходит!

— Точно, но то, что ты говорил мне о теперешних законах людей, мне очень не нравится. Я не хочу, чтобы меня на каждом углу пасла скрытая камера, хочу орать во весь голос, где захочу, выходить за город и стрелять из автомата.

— Это будет почти беспредел.

— У людей нет естественного отбора, почти никакого, — Рэндэл перешёл на другую тему. — Много интересного можно узнать, лишь покопавшись в документах, где записаны моральные ценности и нормы разных времён. На них отражается история и эволюция. С момента появления протоссов мораль двух рас шла в противоположном направлении. Человек отдалялся от природы, протосс — наоборот, сближался. До ледникового периода, если бы ты спросил среднего человека, чья жизнь дороже, старого или молодого, больного или здорового, он выбрал бы второй вариант. После ледникового периода — наоборот, слабый кажется лишённым, вызывает жалость, а у нас её нет. Ведь у нас с такой моралью все скоро передохнут, не будет естественного отбора, будет куча нежизнеспособных протов, которые не смогут убивать, подохнут от голода, холода, хищников и болезней. У вас ведь каждый второй ребёнок инвалид, и только благодаря отличной современной медицине его делают более-менее нормальных и он живёт 120 или 130 лет, причём последние годы лучше вообще не жить… Это отсутствие естественного отбора.

— А у вас он хороший?

— Тоже не лучший. Впрочем, неплохой. У каждого прота в жизни в среднем три-четыре ребёнка, выживает два — вот и отбор.

— В каком смысле выживает?

— Доживает до сорока лет, а после этого возраста не своей смертью умирают очень редко.

— Кстати, впереди война.

На заднем кресле проснулся Чип:

— Ура! Война, вперёд, родимая!

— Дурак! Ты хоть думаешь о чём говоришь? — разозлился на него сосед слева, солидный молодой человек. — Война — это смерть, страдания, горе, и ты себе не представляешь какое это горе.

— Ты дебил, ты этого не понимаешь, — выпалил в ответ Чип, который что-то слишком быстро проснулся. — Я больше года спецназовцем воевал в африканских пустынях, и понял одно: Война — это самое яркое проявление жизни, а тихий мир…

— Подобен смерти, — досказал Дэвид известное высказывание.

— А ты молчи!

— Что?

— Корова, рот закрой! Я может и не это хотел сказать, — Чип хотел сказать именно это.

— Какая разница, всё равно идут перемены.