Троцкий. Мифы и личность

В пользу того, что июльские события были умело спровоцированы либо внутренними силами, стремившимися к разгрому большевиков, либо внешними силами, заинтересованными в скорейшем разжигании братоубийственного конфликта, свидетельствовала широкая кампания по обвинению руководителей большевистской партии в шпионаже в пользу Германии.

Впервые версия о том, что Ленин и другие большевики, вернувшиеся в Россию через Германию, были «подкуплены немцами», появилась в апреле 1917 года и стала предметом возмущенных комментариев Ленина. Вновь вопрос о связях большевиков с Германией был поднят в мае в связи с высылкой из России Р. Гримма, который был причастен к первоначальным переговорам о выезде Ленина из Швейцарии.

4 июля версия о шпионаже лидеров левых получила новую пищу. Г.А. Алексинский, два года назад обвинивший Троцкого в проавстрийской деятельности, сообщил в ряд газет Петрограда о том, что у него есть данные, дискредитирующие Ленина. Широкая публикация этого материала была сорвана действиями председателя ВЦИК Н.С. Чхеидзе, который по просьбе И.В. Сталина обзвонил все редакции газет и потребовал воздержаться от печатания версии Г.А. Алексинского. В результате материал был первоначально опубликован лишь в малоизвестной газете «Живое слово».

Вечером 4 июля министр внутренних дел В.Н. Переверзев объявил, что «тайными агентами», которые играют роль связных между большевиками и германскими военными, являются «большевик Яков Фюрстенберг, известный под именем Ганецкого, Парвус (доктор Гельфанд) и, в Петрограде, большевик Козловский, госпожа Сюменсон, родственница Ганецкого». Переверзев утверждал, что «главным получателем» денег является Козловский. В этой версии утверждалось, что на счет Козловского в Сибирском банке в Петрограде было переведено около 2 млн. рублей.

Позже, когда эти обвинения были официально предъявлены Ленину, он писал: «Прокурор играет на том, что Парвус связан с Ганецким, а Ганецкий связан с Лениным! Но это прямо мошеннический прием, ибо все знают, что у Ганецкого были денежные дела с Парвусом, а у нас с Ганецким никаких. Ганецкий, как торговец, служил у Парвуса или торговал вместе. Но целый ряд русских эмигрантов, назвавших себя в печати, служили в предприятиях и учреждениях Парвуса». Вряд ли это было удачной линией защиты, так как Ленин поддерживал переписку с Ганецким. Именно ему он написал в марте 1917 года о своем отказе от помощи в выезде из Германии, исходящей от сотрудников компании Парвуса. Поэтому, когда во время обыска на квартире Ленина сыщики обнаружили телеграмму Ганецкого, заявления об отсутствии у него дел с Ганецким могли усилить подозрения.

Комментируя обвинения в адрес Ленина, американский историк Адам Улам писал: «Сейчас нет сомнения – как это можно видеть на основе соответствующих документов – что суть обвинений была верной, но не их интерпретация. Ленин брал деньги у немцев, как он взял бы их для революции где угодно, включая Российский Двор Его Императорского Величества, но он не был «немецким агентом».

Известно, что большевистская партия изыскивала средства не только за счет взносов членов партии. Партия брала деньги у различных капиталистов России на финансирование антибуржуазной революции, а ряд большевистских организаций осуществляли «экспроприации» банков (то есть ограбления). Из того, что партия получала внешние займы, не обязательно следовало, что она становилась проводницей политики той или иной страны. Однако получение этих средств могло быть связано с определенными обязательствами. Вероятно, легкость, с которой большевики могли пойти на подобные сделки, объяснялась их уверенностью в скорой победе мировой пролетарской революции, а поэтому и внутренней убежденностью в тщете каких-либо сил использовать всепобеждающую силу социализма в своих частных интересах.

Троцкий энергично вступился в защиту Ленина, сравнивая обвинения в шпионаже большевиков с делом Дрейфуса и Бейлиса. В открытом письме к министру юстиции А.С. Зарудному Троцкий протестовал против обвинений в адрес Ленина, утверждая, что «дело Дрейфуса и дело Бейлиса ничто по сравнению с этой преднамеренной попыткой морального убийства». Однако вскоре и сам Троцкий стал объектом схожих обвинений. Газета Милюкова «Речь» объявила, что перед своим отплытием из Нью-Йорка Троцкий получил 10 тысяч долларов от американцев немецкого происхождения. В других газетах утверждалось, что это – деньги германского генерального штаба.

В отличие от Ленина Троцкий избрал формой оправдания не возмущение, а иронию. Он заявил, что, по-видимому, американцы германского происхождения или германский генеральный штаб считают свержение строя очень дешевым делом, если предложили ему столь малую сумму. Не отрицая факта получения денег от американцев, в том числе и германского происхождения, Троцкий сообщил, что ему и другим эмигрантам было собрано 310 долларов, в том числе 100 долларов от выходцев из Германии. Такое объяснение выглядело убедительным, тем более что обвинители не могли предъявить реальных улик.