Он решил отдохнуть, уселся на пенек. До дороги метров пятьдесят, и саму дорогу не видно. Но трактор шумит сильно – грохочет двигатель, лязгают гусеницы. Такую технику не заметить невозможно.
Вот Саша сидел и слушал. А в лесу птички поют, тишина, и только ветерок едва шевелит верхушки деревьев.
Но прошел час, и Саша забеспокоился. А когда минул второй, он решил возвращаться к своей группе. Взрывчатки с собой больше нет, но задачу свою он выполнил, канал несудоходен.
А сейчас он доберется до партизан, и они переночуют на старой мельнице – тем более что туда должен подойти Янек. Вообще-то он должен был быть еще утром, как и договаривались. Но времена нынче неспокойные, парень мог и задержаться – мало ли причин? Немцы облаву устроили или мост перекрыли, сам мог простудиться и заболеть.
На обратную дорогу ушло часа два: резона спешить, бежать не было. Жаль, конечно, что затея с бульдозером сегодня сорвалась.
Партизаны ждали его у шлюза, как и договаривались. От холода носы у них покраснели, а Саше было жарко. Он отмерил сегодня ногами верных двадцать пять – тридцать километров.
– Все, парни, идем на мельницу, ночевать.
– Батька, ты же вроде на какой-то коробчонке обещал заявиться? – спросил Сергей.
– Сорвалось.
Осенью темнеет быстро, и к мельнице они добрались уже в сумерках. Хоть и нежилое помещение, а все же стены и крыша, защита от ветра.
Поужинали консервами и сухарями.
– Чайку бы горяченького! – мечтательно вздохнул Настусь.
– Ага, с кусковым сахаром вприкуску и с баранками, – поддержал его Василь.
Саша и сам бы не отказался от горячего – все-таки они совсем пацаны, мечтают о сладком. Саша попытался вспомнить, когда партизаны пробовали сахар или вообще сладкое в последний раз, но не смог. Вот ведь балда стоеросовая! Соль и консервы взяли у немцев со склада, а о сахаре забыли. А ведь он там наверняка был, немцам сахар по нормативам положен. Только о сладком не вспомнил никто.
Оставив часового, они улеглись спать.
В полночь Саша проснулся и пошел, что называется, «до ветру». Немного постоял на природе, пока глаза к темноте привыкли.
Недалеко от него раздался хруст веток. Странно, ветра нет… Донесся тихий говор. Янек, что ли, явился? Чего же он тогда ночью это сделал? И с кем говорит?
Пригнувшись, Саша метнулся в здание мельницы и коротко приказал часовому:
– Буди ребят. – Сам растолкал Сергея: – Снаружи неладное что-то, готовь пулемет.
Партизаны проснулись уже все.
– Оружие к бою, только тихо. Настусь – к этому окну, Часлав – сюда. Юзик, ты наверх. Мы с Сергеем держим дверь.
Быстро и бесшумно партизаны заняли свои места.
Снаружи, по каменным ступеням, раздались осторожные шаги. Может, их и слышно не было бы, если бы не подковки – сапоги были явно немецкие. Но в принципе у всех бойцов отряда были такие после диверсии на шоссе.
Медленно и тихо отворилась дверь. Хоть и ночь, но в здании мельницы было темнее, чем на улице, и потому в дверном проеме высветился силуэт немца. Главное – стальной шлем на нем слегка поблескивал и шинель была немецкого покроя. На Янеке шинели не было, а стальных шлемов вообще не было ни у кого из партизан.
Не раздумывая, Саша дал по немцу очередь. Вспышки выстрелов ослепили его самого.
Немец завалился на пороге, забаррикадировав своим телом открытую дверь. Раздался какой-то металлический стук – видимо, немец ударил оружием по камню. А память услужливо подсказала – так стучит граната при падении.
Саша только рот открыл, чтобы предупредить своих, как сверкнула вспышка и грохот заложил уши. И сразу, как по сигналу, со всех сторон по мельнице ударили автоматы и пулеметы.
Пулеметов, судя по звуку выстрелов, было два. От впивающихся в стены пуль летели щепки, при попадании в камень или металл пули звонко щелкали. Все пространство здания наполнилось перепуганными летучими мышами. Беспорядочно пометавшись, они стали вылетать в окна и двери.
– Как крысы с тонущего корабля бегут! – зло процедил Сергей.
Партизаны пока огонь не вели. Что толку жечь патроны, если противник не виден в ночи?
Стрельба стихла, и партизаны услышали, как снаружи на ломаном русском языке крикнули:
– Рус, стафайся! Вы окружены!
– Хрен тебе! – прокричал Сергей.
Саша лихорадочно соображал, как им выбраться из ловушки. Ведь это он привел группу к мельнице. Стоп! Сначала ему показал здание Янек. Он должен был сам явиться, а заявились немцы. Предал? Или немцы после диверсии на шлюзе прочесывают местность вокруг канала? Небось разозлили, растревожили партизаны осиное гнездо!
Он повернулся к Сергею:
– Дверь под прицелом держи, я сейчас, – и метнулся на второй этаж. Юзик, сидевший у окна, испуганно дернулся в его сторону.
– Спокойно, свои… Что видно?
– Толком ничего. Похоже – силы стягивают, вон там фары синие светили, – Юзик показал рукой направление.
Саша осторожно выглянул. Темнота, не видно ничего. И главное – он не знал, что там, за мельницей. Доверился Янеку – хоть бы спросил, есть ли за мельницей дорога или там лес?