Тропы «Уральского следопыта»

Древнеримский поэт Овидий свидетельствовал, что некая повальная болезнь на острове Эгины в I веке до н. э. «одолела людей, животных и растения одновременно».

Патриаршие летописи 6874 года говорят нам, что «Бысть знамение на небеси. Того же лета бысть мор великий в граде Москве. Того же лета бысть сухмень и зной велик и глад великий по всей Земле».

Да, всегда и везде старинные писатели и историки, жившие в разные времена эпохи, в отдаленных друг от друга странах, были единодушны в одном: неживая природа каким-то образом сказывается на «разгуле моровых поветрий» среди людей.

Но более всего поразило Чижевского то, что он окрестил для себя «системой предзнаменований». Она у всех народов и во все времена была удивительно похожа!

Для древнего китайца, русского летописца, галла и монгола странная окраска небесного свода, стрельчатые облака, столбы и веера полярных сияний, колебания почвы, пятна на солнце или круги около него неизменно предшествовали наступлению беды, — поражался ученый. И тут же благоразумно замечал: вполне понятно, что в своих замечаниях древние значительно преувеличивали роль и смысл небесных знамений и даже впадали в грубые ошибки, увлекаясь поэзией сравнений. И все-таки, несмотря на то, что «система предзнаменований» покоилась на религиозной почве, она всегда имела объективные основания: общественную сторону жизни наших предшественников. И это самое важное для нас, — делает вывод Чижевский.

Так говорили Чижевскому летописи. Ну, а что говорили медики, врачи?

Ученый обращается к их свидетельствам. Пожалуй, в душе он побаивался этой минуты: вдруг столь нужные ему голоса промолчат? Вдруг они не станут его союзниками?

Но что ж! Развернем их трактаты… Чем больше читал Чижевский, тем яснее видел: опасаться нечего. И восточные исцелители, и европейские врачеватели — менее одухотворенно, чем летописцы, но более четко искали связи между «небом и Землей».

Начиная с Рамаццини (врач, признанный отцом профессиональной гигиены, живший в 1633—1714 годах) ученый встречается с целой плеядой исследователей, посвятивших свои работы выяснению связи между заболеваниями и метеорологическими явлениями. Среди них Чижевский видит имена Сиденгема (1624—1689 гг.), Виллиса, Мортона, Вильгельма Гранта, Столя, Мертенса.

Упорный молодой исследователь узнает, что в Германии врач Гоффман вел одновременные наблюдения за погодой и заболеваемостью. А с середины XVIII века, как Чижевский отмечает, в редком сочинении по частной патологии не указывалось на связь между волнениями в фазах той или иной болезни и необычными комбинациями в свойствах атмосферы.

И наконец, обратившись к XIX столетию, он, к величайшему своему удовольствию, находит, что эта связь прослеживается во многих солидных исследованиях.

Чижевский узнает, что интересующий его вопрос — влияние внешних факторов на болезни — тщательно изучался французской медицинской школой в Монпелье.

Болезни и внешняя среда… Болезни и «земные условия жизни»… Людские болезни и явления физического мира… Их отмечали, но… Но ни один из прочитанных им документов не давал на его вопросы ответа.

Почему многие эпидемии в возникновении и течении проявляют странности, не поддающиеся точному и полному объяснению?

Почему в одни годы эпидемическая вспышка болезни в течение нескольких месяцев охватывает огромные территории, распространяясь на все части света и унося миллионы жертв? В другие годы, при всех равных условиях, она не появляется вовсе или локализуется в строго ограниченном районе?

В ходе развития некоторых эпидемий, например эпидемии гриппа, можно отметить чуть ли не одновременное возникновение или резкое усиление заболеваемости во многих удаленных один от другого пунктах сразу. Когда в 1847 году грипп поразил Англию, Данию, Бельгию, Францию и Швейцарию, у многих создалось впечатление, что грипп во всех странах возник в один и тот же день.

С другой стороны, врачами замечено не только, так сказать, стихийно-катастрофическое возникновение эпидемий, но и стихийное их прекращение. Так, в отчете о чумной эпидемии в Ветлянке русский врач, участник экспедиции Страховской пишет: «Видимо, в окружающей среде что-то произошло, что внезапно прекратило эпидемию в Астраханской губернии еще до прибытия противочумной комиссии». Тут же вспоминался ему замечательный факт мгновенного прекращения чумной эпидемии после страшного урагана, свирепствовавшего по всей Европе в последних числах февраля 1914 года.