Тропы Подземья (СИ)

Дети ворона, что уверовали в проигравшего бога сошли с ума, едва увидели в своей крепости лик Неназываемой. Повинуясь Ее воле, они обратили свое оружие друг против друга, принявшись убивать братьев своих и всех, кто был им дорог. Но вскоре они позавидовали убитым. Выжившим в чудовищной бойне бездушное божество, вдоволь насытившись болью и смертью, вернула помраченный разум. То была не милость — божеству, чье имя навеки проклято и стерто из мира незнакомо понятие сострадания. То была лишь подготовка к десерту.

Осознав, что они натворили собственными руками, мучимые невыносимым чувством вины и боли утраты, выжившие вороны убили себя. Но даже тогда они не обрели покой. Муки совести сорамин были столь велики, что не позволили им обрести покой. Ненависть к самим себе обратилась ненавистью ко всему миру, что позволил родиться и существовать абсолютному злу.

Говорят, в ненависти своей они переродились чудовищами. Служение Тишине обратилось злобой ко всему, что способно издавать звук. Желание защитить мир подменилось жаждой уничтожать все живое, а тела утративших свою сущность сорами переродились из плоти, став частью Подземья.

— Вот и все, что я знаю, — завершила свой рассказ Мора.

— Напоминает историю храма Тишины. — заметил я.

— Напоминает почти любую историю о боге-чудовище, — равнодушно поправила меня болотница.

— Значит, будем шептаться, — нехотя согласился ворон. — Я манал обниматься с такими товарищами.

Будто издеваясь над нами, вагонетка Сайриса тронулась с громким противным скрипом. Повезло ей, что медные устройства в принципе не имеют нервной системы и не могут чувствовать боль.

В этот момент с нашего транспорта упал небольшой медный лист, повалившийся рядом на остатки мягкого гнезда ложных скатов. Мы втроем синхронно выдохнули, когда поняли, что грохота не будет, после чего ворон шепотом поделился наблюдением:

— Вещам звук просаживает прочность.

— Я смогу помочь вам так еще максимум пару раз, — добавила Мора

— Ты себе помогаешь, — возмутился Сай. — Оно бы и тебя порвало.

— После этого моего превосходства в уровне будет недостаточно, чтобы быстро создать печать трясины. Мои желания здесь не при чем, ворон.

Шепчущий голос Кикиморы был почти нормальным.

Море Тишины — удивительное место. Мы медленно плыли высоко над ним, иногда поднимаясь к далеким сводам пещеры, где монорельс крепился к камню, или опускаясь так, что казалось, будто бы кроме едва заметной медной ветви и нашей летающей комнатки более нет ничего. Похожее ощущение у меня было на первой станции, когда мы только начали идти воздушной вороньей тропой.

На бесконечной воде внизу не было волн и едва угадывался запах. Рыба в воде если и водилась, ни разу никак не подала о себе знать, хотя Сайрис заверил, что в нем полно существ, которые не прочь сами поохотиться на нас. Ходили легенды о существах с уровнями за гранью нашего воображения. Твари с девятисотым уровнем. Бессмертные монстры. Осколки павших богов, слившиеся в чудовищ, способных бросить вызов древним магам.

Древняя битва волшебников — вторая по популярности легенда среди сиин. Бездушным богом пугает своих детей одинаково и ворон, и змей, и свинорылый гверф. Это истории о волшебниках, что свободно ходили между мирами и могуществом своим были равны богам. Конечно, это было так давно, что вполне может оказаться неправдой — еще до безумия бога-чудовища.

Но если легенда правдива, то однажды они вернутся в наш мир, чтобы стать сильнее, сражаясь с такими тварями. Некоторые верят, что существование древних чудовищ нужно как раз для их великого турнира, чтобы стать с их убийством еще сильней.

— Гляди-ка, — тихо произнес Сайрис, осторожно указывая далеко вниз.

— Я отсюда ничего не увижу, ворон, — о том, чтобы просить баф у Моры и речи быть не могло. — Что там?

Обернувшись зверем, я принюхался и прислушался, но не почувствовал ни звука, ни запаха.