Тропою разведчиков

После отхода основной группы партизан на поляну повел наступление батальон эсэсовцев. Боевое охранение сразу наскочило на мины. Считая, что перед ними партизанский лагерь, гитлеровцы открыли ураганный огонь.

Матросы залегли в глухой балке, поросшей густым орешником и шиповником.

Со стороны поляны слышались выстрелы и взрывы. Гитлеровцы усердно атаковали пустые землянки. Потом в небо взвились тусклые при дневном свете ракеты, и все стихло. Потянуло гарью.

В балке было сумрачно и прохладно. Где-то терпеливо стучал дятел. Постучит, на минутку остановится, словно к чему-то прислушиваясь, и снова: «Тук-тук, тук-тук!»

— Триста человек до сих пор знали, что мы моряки, — нарушил молчание Демин. — Или приказ будет выполнен, или я не Демин, а вы не моряки!

— Чего там, командир, — ответили ему. — Ты Демин, а мы моряки!

— Сделаем, чтобы мне не видеть Черного моря!.. — Балашов вскочил.

— Предлагаю, как стемнеет, всем навалиться на фашистский лагерь. Кого-нибудь да уведем! — сказал Доронин, по прозвищу Полтора-Ивана.

— С шумом не пойдет, — поморщился Демин. — Охранение на подступах к лагерю засечет и дальше не пустит. И вообще... митинг объявляю закрытым. Идут двое!

Все молча встали и начали подгонять оружие. Константин Демин не удивился, только устало проговорил:

— Я сказал: пойдут двое!

К нему шагнул Миша Балашов:

— Я пойду! Командуйте, кому идти со мной!

— Почему именно ты? — прищурился Демин.

— Так я же в лесу как дома. Проползу — лиса не услышит...

— Хватит трепаться! — оборвал его Доронин. — «На палубе как дома, в лесу как дома»! — передразнил он Балашова. — Ты же одессит, с детства ходил в море с рыбаками и леса не видел!

Балашов на миг смутился, но сейчас же оправился — не такой он был парень, чтобы долго смущаться, — и торопливо заговорил:

— И потом я ихний язык знаю. Чтобы мне подавиться морским ежом! Их бин ди кляйне кнабе меньш... Гиб мир дас документы!

Миша запнулся: больше он по-немецки не знал ни слова.

— Подожди! — Демин задумался. — Ладно. Пойдет Миша, а с ним, на прикрытие, ты, Доронин. Миша лес хорошо знает. — Демин встал. — Балашов и Доронин, слушайте боевой приказ! Противник, передовой батальон эсэсовцев, находится на территории нашего бывшего лагеря. Командир отряда поставил задачу: проникнуть в расположение врага и захватить языка — офицера или штабную документацию. В лагерь должен проникнуть Балашов, а Доронин остается на прикрытии. — Демин взглянул на часы. — Крайний срок возвращения — два часа ночи. Всё!..

Балашов и Полтора-Ивана начали собираться. Миша отцепил от пояса две гранаты и сунул их за пазуху. Подумав, положил еще одну в карман. Проверил пистолет, автомата он не брал. Вооружение дополнял длинный охотничий нож в деревянных ножнах.

Моряки деловито наблюдали за сборами, помогая советами. А Полтора-Ивана вдруг махнул рукой и отстегнул свой знаменитый трофейный пояс:

— На вот, возьми! Тебе он будет нужнее.

Миша по-мальчишески счастливо улыбнулся. Пояс этот, раздобытый Дорониным во время дерзкой операции у гитлеровского офицера, был предметом жгучей зависти всей молодежи отряда и Мишиной давнишней мечтой. Это был широкий, хрустящий и пахнущий кожей пояс со всевозможными кольцами, карманчиками для запалов гранат и отделениями для запасных обойм. Была в него вделана и кобура для пистолета. Но главным достоинством пояса был настоящий финский нож. За искристую, синеватого отлива, сталь клинка, за тяжелую резную рукоятку Балашов не пожалел бы никаких сокровищ в мире.

— Пора! — сказал Демин и повторил: — Ждем до двух. Идите!

Разведчики еще засветло должны были установить расположение постов вокруг вражеского лагеря и наметить ориентиры для прохода. Шли глубокой балкой. Скоро вправо и немного вверх пойдет тропа, ведущая прямо к лагерю.

— Сядем, покурим, — сказал Миша. — Может, больше сегодня не подымить...

— Слушай, Миша, — проговорил Доронин, когда они заползли в кусты и закурили, — скажи честно, если хочешь, конечно... Откуда ты? Ты же не одессит.

Балашов поперхнулся дымом.

— С чего ты взял?

— Ты и не моряк, — спокойно сказал Полтора-Ивана.

— Да ты смеешься, что ли?! — вспыхнул Миша, но, встретив взгляд товарища, отвел глаза. — Откуда ты... знаешь? Ты... один?

Доронин пожал плечами и улыбнулся.

— И Демин? — спросил Миша.

— И Демин знает. Что же ты думаешь, моряк моряка от сухопутного не отличит? Догадался об этом и комиссар. Только он не велел никому говорить.

Балашов густо покраснел:

— Почему?

— Оказался ты парнем хорошим, боевым. Вот Василий Иванович и приказал молчать, чтобы партизаны тебя не подняли на смех.

Балашов приподнял голову и смущенно заговорил:

— Верно. Не был я на флоте. И не одессит... Я из-под Брянска. Вырос в лесах. Мне лес, вот как Демину — Черное море...

Полтора-Ивана кивнул и просто сказал:

— Поэтому тебя Демин сегодня и послал. Мы же все видели, что ты по лесу ходишь совсем не так, как остальные. И ориентируешься здорово... Ну, пошли, что ли! Да не унывай, раз приняли тебя моряки в свою команду, значит, у тебя морская душа!