Тропою духов

Как же ему жить без Мэгги? А если она уже носит под сердцем его дитя? В глубине души он признавал, что она права. Книга Жизни уже написана, и не в его силах изменить судьбу. И все же он должен попытаться. Да, он не сможет спасти великий народ Лакоты, но ему надо узнать, жива ли его мать, и попытаться помочь племени. О, есть ли такое место на Земле, где возможно жить без страха, где пожилые могли бы стариться, а юные расти в мире?

Конечно, он мог бы остаться здесь с Мэгги, вернуться к ней и оставить все по-прежнему. Но в его жилах текла кровь воина, и он не мог предать свой народ. Вместо этого он предал ту, которую любил так преданно и нежно.

Ястреб пытался прогнать эти горькие мысли, старался успокоиться, убеждая себя в том, что Мэгги не грозит никакая опасность, что она не погибнет без него, тогда как для своих соплеменников он — единственная надежда. Судьба распорядилась так, что ему стало известно будущее. Из рассказов Мэгги он знал, где и когда состоится битва, чья сторона победит, а чья проиграет, кто умрет, а кто останется жить. Нельзя было знать все это и ничего не сделать, когда в его силах сохранить многие жизни.

Ястребу показалось, что он слишком скоро достиг Священной Пещеры.

Он подождал мгновение, потом спешился, глубоко вздохнул и постоял с минуту возле коня, не решаясь войти в пещеру — сделать первый шаг, который отнимет у него Мэгги, должно быть, навсегда. Теперь он жалел, что не попросил у нее фотографии. На них можно было бы смотреть время от времени, когда ее образ сотрется в памяти.

Он схватил жеребца под уздцы и повернул мордой к дому, чтобы тот сумел отыскать обратный путь.

В Священной Пещере было темно и прохладно. Как и прежде, он направился в глубину Пещеры, потом взял крошечный мешочек из оленьей шкуры, висевший у него на поясе, и, захватив горсть пыльцы, бросил на восток, запад, север и юг, Великому Духу наверху и Матери-Земле. А потом с тяжелым сердцем Черный Ястреб сел и повернулся на восток, вглядываясь во мглу. Он, как и прежде, думал о лагере, о племени. А потом закрыл глаза и начал молча молиться Вэкэн Танка, прося вернуть его домой.

* * *

Мэгги сидела в гостиной на том самом месте, где Ястреб покинул ее, и не сводила глаз с входной двери. Он ушел, и она никогда не увидит его вновь.

Мысль эта была мучительнее, чем все остальное, что ей довелось испытать в своей короткой и несчастливой жизни, — хуже, чем ощущение причастности к смерти Сюзи, чем даже сознание того, что она никогда больше не сможет владеть ногами.

Что касается ваших ног, мисс Сент Клер, то дело вовсе не обстоит так уж безнадежно. Вы сможете пойти, если только захотите…

Нервный паралич. Нужно только преодолеть чувство вины за гибель вашей сестры. Вы сможете ходить, если захотите… если захотите… если только захотите.

О Боже, как она хотела вскочить и пойти! Догнать, увидеть Ястреба еще хоть раз, поцеловать на прощание, сказать, что любит его больше жизни, молить о прощении за сказанные в сердцах ужасные слова. Признаться ему, что она и половины не думала из того, что ему наговорила, и вполне понимает, что побудило его решиться на этот шаг.

Ее будто озарило — она почувствовала, что знает выход, знает, где его народ найдет спасение.

Ястреб, подожди!

Прикусив губу от напряжения, Мэгги сдвинула неподвижные ступни и, словно пудовые гири, опустила их на пол. Потом с огромным усилием подтянулась, упираясь руками в подлокотники кресла, и с неимоверным напряжением, собрав всю свою волю, встала на ноги.

Минуту она покачивалась, стараясь сохранить равновесие, сердце бешено колотилось от страха: страха неудачи, страха падения, страха, что уже слишком поздно.

Еще минуту она стояла, и ей казалось, что ноги ее страшно ослабели — она не сможет сделать ни шагу.

Уцепившись рукою за дверной косяк, она сделала шаг вперед, потом еще и еще Она шаталась, шла неровно, как пьяная, и ноги выгибались колесом — но Мэгги шла!

Левая, правая, левая, правая — она шла сама! Мэгги спустилась вниз по коридору, передвигаясь медленно, шатаясь и хватаясь руками за стены.

Постой, Ястреб. Прошу, подожди меня.

Она быстро сбросила платье и облачилась в джинсы “ливайс” и красную рубашку. Сидя на кровати, Мэгги натянула шерстяные носки и ботинки для верховой езды. Выхватив из шкафа замшевую куртку, она бросилась на улицу.

Там она устремила взгляд на Холмы, а потом направилась в конюшню и оседлала маленькую гнедую лошадку.

— Я иду к тебе, Черный Ястреб, — думала она, надеясь, что он услышит, почувствует ее зов, — я иду.

* * *

Черный Ястреб пристально смотрел на восточную стену Пещеры, спрашивая себя: уж не утратил ли он дар вызывать Духа Священной Пещеры, ведь он так долго не приходил сюда.

Он еще глубже сосредоточился, желая, чтобы Дух Пещеры явил ему свою силу и перенес к родному народу, которому он всегда принадлежал. Но время шло, а ничего не происходило. Может быть, Мэгги права? И он остался там, где должен остаться?