Тропою дикого осла

За Люкси, деревней племени жинно (тибетская группа) дорога размыта. Вылезаю на перевале ~1900 м, покрытом лесом из сосны Меркуза (?) и цветущих магнолий четырех видов. Сосна, видимо, в этом году дала хороший урожай семян: лес кишит фауной. Прежде всего замечаешь обезьян. Тут водится несколько макак, из них медвежий настолько похож на йети, что становится жутко. Кстати, в Китае есть свое общество «криптозоологов», которые утверждают, что снежный человек — гигантский бесхвостый макак. Обезьяны-тонкотелы очень красивые, но гораздо более осторожные: дымчато-серый ринопитек Брелиха, лангуры серебристый и черный.

Еще в кронах пасутся роскошные белки (они оправдывают название), несколько дятлов, кедровки, зеленые сойки, клесты, попугаи и т.д. Почва кишит грызунами, как китайские города по ночам. Соответственно чуть ли не на каждой ветке сидит сова или ястребиный сарыч. В траве даже днем снуют мангусты, а ночью то и дело слышишь резкие шорохи и отчаянный писк, когда бенгальская кошка или циветта догоняет добычу. Иногда в луче фонаря видно сразу 2-3 пары светящихся глаз.

Впрочем, где-то с полуночи фонарь уже не освещает ничего, кроме тумана и дождевых капель. Ночую в каком-то сарае, причудливо изогнувшись под сухими участками спальника. Хорошо, что автобус сюда не прошел, хоть это и был дорогой «спальный автобус» с полками вдоль окон. Ведь тогда я бы не увидел ничего из вышеперечисленного.

29.08. 24$+192Y. Ниже ~1500 м сосново-магнолиевые леса кончаются, и дальше идет совсем другой лес — более красивого в жизни не видел. В 300-500 метрах одна от другой торчат похожие на огромные черные кипарисы тайвании юннаньские высотой метров по восемьдесят. Основной полог состоит из нескольких видов акаций — от обычной «стыдливой мимозы» до экзотических «зонтиков» с плотными листьями и метровыми стручками. В подлеске — цветущие камелии и бамбук. По этим прозрачным зарослям я прошел 36 километров, но увидел только маленького, похожего на дегенеративную косулю свиного оленя, пару попугаев и зимородка у заросшего лотосом пруда (лотосы еще цветут).

На высоте ~1200 м, когда, по моим расчетам, должен был начаться настоящий тропический лес, вдруг пошли поля кукурузы, табака и риса, где вообще ничего не водилось, кроме бамбуковых крыс и ласточек. Впрочем, в такой дождь трудно чего-либо ожидать. Среди полей торчали яблони и кусты мандаринов (они здесь величиной с апельсин, темно-зеленые и необычайно сладкие — может быть, это вообще другой вид цитрусов). Я, конечно, задержался на часик, и это была ошибка:

ниже начались бананы, причем не вечно незрелые горные, а маленькие, золотисто-желтые и очень вкусные. Растянул рюкзак до предела и забил до отказа, после чего прополз километра три и упал. Перед моим мутным взором уходили вдаль стройные ряды ананасов. До сих пор я их ел три раза в жизни: в раннем детстве, в Гааге после обмена в автомате советских двугривенных на гульдены и на днях в Лиджанге, не считая ломтиков в компоте. Ребята, ананасы очень вкусные.

30.08. 24$+192Y. Утром проснулся под навесом из пальмовых листьев среди плантации чего-то типа кабачков, но сладкого и на деревьях. Легкий завтрак (с 7 до 9 часов), и я волочу рюкзак в Раджи — последний поселок перед Бирмой. Живут здесь племена ачанг и айни. Айни, как и большинство народов Западной Юннани, исповедуют смесь ламаизма, махаяны и хинаяны. Ачанг близки к айни, но, подобно народам Южной Юннани, исповедуют хинаяну и строят конические пагоды и ступы.

Ближайший лес, увы, уже в Бирме. Его хорошо видно, но переходить границу в столь густонаселенном месте слишком рискованно. Поэтому я два часа торчу под дождем, дожидаясь попутки в Щишуанбанну («10 районов, выращивающих опиум») — китайскую часть «Золотого треугольника» на крайнем юге. Наконец ловлю грузовик с углем, и мы ползем по бесконечным перевалам, пока не темнеет. Второй пассажир читает «китайско-русский разговорник для приграничной торговли» — не знаю, зачем ему в Юннани русский язык. В лучах фар появляются причудливые силуэты бананов — словно помесь мельницы с вертолетом; крошечные вислобрюхие свинки, больше похожие на французских бульдогов; огромные бурые гаялы (домашние гауры); плантации гевеи с привязанными к стволам аккуратными чашечками для сбора каучука. Начинаем подъем на перевал через Уляншань (2000 м). По моим расчетам, где-то здесь мы пересекаем Северный тропик. Вдруг, словно символ начинающейся отсюда лучшей части Земли, перед машиной возникает дымчатый леопард. Шофер резко газует, надеясь добыть дорогую шкурку, а я потихоньку перевожу рукоятку на нейтраль. Скорость сразу падает, и шкурка убегает. Так поступают тимуровцы. Мужик ничего не заметил: проклятая ручка и так все время соскакивает из-за тряски.