Тропа смерти

Остальные с места не сдвинулись. И мы, не переглядываясь между собой, избрали один более или менее подходящий для нас маршрут — по наваленным грудой камням с плоскими скользкими лбами, на которых никто из существ не сидел. Уже пересёкший изрядное расстояние в окружении незримого облака, которое, однако, делало нас невидимыми для окрестных обитателей, я как-то привык думать, что они нас не замечают, не воспринимают. И когда одна из них, похожая на карикатурную ощипанную птицу, но зато с зубастым клювом, тремя парами когтистых лап и длинным гребнем оттенка стали посмотрела в нашу сторону с задумчивостью, сперва решил, что это просто совпадение. Не может она смотреть на нас, потому что нас для неё нет.

Поэтому когда существо сорвалось со своего «насеста» и выстрелило всем своим зубасто-когтистым организмом в мою сторону, я успел отреагировать только потому, что это нападение мало отличалась от нападения, скажем, караульного пса. А с псами меня учили разбираться.

Я отпрянул, пропустил тварь мимо себя, попытался перехватить за морду, как псов хватают, и, к счастью своему, промазал рукой. Зубы клацнули у самого моего «когтя», мы разлетелись в разные стороны. Влетев в Ниршава и без малого не сбив его с ног, я даже не нашёл мгновения, чтоб извиниться. В уверенности, что сейчас в драке меня поддержит тяжелый латник с длинным мечом, решительно развернулся навстречу демону, сцепился с ним и снова отпрянул, как бы давая Ниршаву возможность обрушить свой меч только на тварь, не зацепив меня.

Меч не прилетел. К счастью своему пережив очередной бросок и более или менее удачно отразив его, я обернулся, ища взглядом спутника.

Тот рубился от души — сразу с двумя, такими же, облепившими его, рвавшимися к горлу и глазам, словно две истеричные торговки на рынке. Они норовили запустить когти не только в его лицо, но и в подмышки — как только смогли угадать самые незащищённые места, вот загадка?! Не простаивала и Аштия — за нею гонялся один «птицедемон», как и за мной, так что где там помощь окружающим, кто бы ей самой помог. Убегая и уворачиваясь от демонов, женщина крутилась на очень ограниченном пятачке пространства, и я не сразу понял, в чём тут дело.

Правда, не понял лишь потому, что на раздумья не оставалось ни крупицы внимания, ни полсекунды, ни четверти. Об облаке я забыл в момент атаки и вспомнил лишь спустя пару секунд — приличное время, кстати. За эти секунды можно было успеть выскочить из пределов скудного кольца, затрудняющего тварям наблюдение за нами, и собрать на себя ещё штук шесть-семь — для полноты приключения.

К счастью, этого не случилось. Я смог сообразить, в чём основная особенность напавшего существа, и соотнести его с другим, о котором читал. Когда оно, извернувшись, попыталось клюнуть меня по коленкам, на удивление легко подпрыгнул и приземлился твари на голову. Очень удачно и единственно правильно — если б прыгнул на спину, наверняка получил бы клювом вдогонку. Разогнувшись, подождал, пока мимо меня проскочит Аштия, и полоснул «когтями» по преследующему её демону.

Он распахнул клюв и заклекотал — пронзительно, мерзко, как орут павлины.

— Итить твою!.. — возмутился Ниршав, роняя меч и хлопая перчатками по голове особо настырной твари, словно надеясь раздавить её в ладонях. Та дёрнула вперёд клювом, будто шилом, без малого не попав Ниршаву в глаз.

А на нас уже неслись четыре подобных существа, то ли клёкотом привлечённые, то ли чем-то ещё.

— Облако уходит! — крикнула Аштия.

— Командуй!

— Ы-ы-ы…

Офицеру всё же удалось поднять с земли меч; он припустил за госпожой Солор, плотно прижав локти к бокам и набычившись, словно это могло спасти его от выклёвывания глаз, ушей и прочих уязвимых мест. Оба демона «сидели на нём» с упорством маньяков. Мгла рассеивалась, воздух ненадолго стал по-осеннему кристальным, на горизонте обрисовалось очертание скудного, но всё же горного хребта. И наконец-то стало видно само облако, так долго оберегавшее нас от нападений — бледная-бледная дымка, мреющая над землёй, настолько лёгкая, что её можно было принять за солнечный свет, играющий на изломах мельчайших пылинок.

По крайней мере, теперь я зримо представлял себе его размер. И — хотя бы на какое-то время — передвижение.

Я был уже настолько уставший, что с трудом осознавал происходящее. Все действия в бою совершал механически — и, может быть, слава богу, что так. В автоматизме и усталости нет места страху, да и рефлексии — тоже. Проанализируй я ситуацию, живо пришёл бы к выводу, что нам тут ничего не светит, нет смысла дёргаться, всё равно всех этих демонов мы не перебьём, на каком-нибудь да сложимся. Но анализ требовал сил, времени и желания его проводить, а ни того, ни другого, ни третьего не было. К тому же в условиях пригашенного сознания в теле просыпались животные инстинкты. Один из таких не позволял живому существу сдаваться даже тогда, когда гибель была предопределена и неотвратима.