Тропа длиною в жизнь

– Не думай об этом! – нахмурился Рамир. – Твоя жизнь полна, Род силен, люди сыты, жены рожают, – чего тебе еще? Подальше от Избранных, подальше. Людям от них – смятение и разлад. Гони даже мысли. Что прошло, то прошло. Его тропа в стороне от путей детей Сизой Горлицы; о ней ведомо только Могучим… И лучше будет, если эти тропы навсегда разошлись…

Да, тогда Хайюрр вполне соглашался со своим мудрым собеседником. Но годы прошли; Рамир, ставший почти другом, ушел по Тропе Мертвых, а он, бывший вождь, состарился и все чаще думает о таких вещах, о которых и не следовало бы думать. И ждет. Как сейчас. Бывало, завидит издали одинокую фигурку и…

Хайюрр вдруг весь подался вперед, пристально вглядываясь в речную долину. Где показалось… Отсюда не разглядеть; так, движущаяся мошка; только понятно, что скорее всего человек. Одинокий человек. Нет, конечно, такое случалось и прежде. Но почему сегодня так сильно бьется сердце? Он почти уверен…

Опираясь одной рукой о ствол, прижав к груди другую руку, Хайюрр тяжело поднялся, но не сделал даже попытки спуститься вниз, в стойбище, чтобы узнать… Он стоял здесь, у мертвой лиственницы, которая, будь она жива, помнила бы и Ату, и ее мужа. Стоял и ждал, ждал…

Топот ребячьих ног, взволнованные голоса. Первыми показались дети, спешащие, возбужденные. Впереди – его старший правнук:

– Старый! К тебе… Незнамо кто. Но тебя знает!.. И вот уже над краем обрыва показывается сам гость. Старик. Идет опираясь на короткое копье как на посох. Совершенно седой; волосы заплетены в косу. Улыбается. А глаза…

Аймик! Он… и не он!

2

Они сидели вдвоем у поваленной лиственницы. Багровое солнце уже почти закатилось в тучу, за дальний лес. Прохладно, и пора спускаться вниз, в стойбище. Хайюрр сразу отослал ребятишек назад с наказом, и сейчас, должно быть, уже все готово для дорогого гостя: и еда, и постель. Но пока они здесь, наедине, надо бы сказать хотя бы самое главное. А разговор не клеится.

– Так ты нашел-таки своих Духов? – переспросил Хайюрр.

– Нашел. Тех, кто меня звал. И других. – А теперь?

– По старому следу иду. Назад. Несу весть своим сородичам. Дойду – буду отпущен.

И снова молчание.

– Хайюрр! Я не могу сказать о своей тропе большего… чем могу. Ты уж прости. Поверь: для тебя это лишнее… Лучше ты расскажи. Ведь я…

Аймик сглотнул. (Если Ата жива…)

– Аты нет. Умерла Ата.

Уже совсем стемнело, когда Хайюрр закончил свой рассказ. Аймик сидел не шевелясь, скрещенные пальцы на коленях. Седые волосы словно светились в разливающемся лунном сиянии.

– Так значит твой сын Сингор… – заговорил он глухим, незнакомым голосом.

– Твой сын! – перебил Хайюрр. – Ты не понял? Я так и не коснулся Аты. Ни разу. Она просила подождать до родов. И умерла…

– Нет, конечно, он и мой сын, – помолчав, продолжил Хайюрр. – Ата просила… Я все сделал так, как она хотела. Он – сын Сизой Горлицы. А взрослое имя ему передал мой брат. Сингор. Но ты должен знать: Ата так и осталась твоей Атой!

(Так вот оно что. Пророчество было верным, и он, Аймик, действительно и есть тот Посланец, «своей кровью трижды связующий по три Рода». Посланец, ставший Вестником…)

– Где он сейчас? – спросил Вестник, словно не заметив последних слов Хайюрра.

– В Мужском доме с остальными охотниками. Молодых готовит. Я – Старый; мог пойти, мог остаться. Остался, как видишь. Словно знал…

Разговор замер. Пора идти вниз, в стойбище, но Хайюрр медлил. Следовало сказать последнее.

– Аймик! Ата, когда умирала… Она знала, что мы с тобой встретимся. Никто в это не верил: Рамир не верил, я сам не верил, – а она знала. Так вот… просила тебе сказать: «Пусть мой муж простит ту, что покинула его одиноким на тяжкой тропе. Ради сына! Только ради сына! Пусть простит».

– Аймику нечего прощать. – Голос Вестника сделался тонким, почти срывающимся. – Аймик сам нуждается в прощении. Не так понял. Не то подумал… Да что теперь говорить… Об одном жалею. – Голос его дрогнул и вдруг зазвучал по-прежнему, как встарь. – Я должен был уйти: воля Духов… Но почему я так плохо с ней простился?

3

Женщины и дети собрались у общих костров, поглядывали на верхнюю тропу. Ждали старого Хайюрра и его странного гостя. Вот и они.