Тропа длиною в жизнь

– Сыновья Сизой Горлицы, вы знаете: мы посылали гонцов, но те вернулись ни с чем. Лживые Оленерогие сказали: «Мы не видели ваших собратьев!» И тогда мы оплакали двух молодых охотников, моих сыновей, но не отомстили, ибо не знали, кому мстить. Вспомните, молодые говорили: «Нам все ясно! Будем мстить Оленерогим!» Но колдун отверг эти слова. Колдун сказал: «Ждите! Время придет, когда вернется Оплаканный!» Я знаю: многие роптали. Боялись, что Неотомщенный вернется с Тропы Мертвых, чтобы принести нам зло. Теперь вы видите: колдун был прав…

– Хайрра-а-а! Колдун детей Сизой Горлицы могуч и велик!

– …так пусть же скажет свое слово мой сын, Хайюрр Одноухий, вернувшийся живым!

Хайюрр долго ждал этого мига. Он так поспешно рванулся вперед, в центр круга, что стоящий рядом Аймик почувствовал сильный толчок и покачнулся.

– Смотрите все! – закричал Хайюрр, одним движением головы сбросив меховой капюшон и откидывая прядь черных волос с правого виска. – Смотрите! Они посчитали Хайюрра мертвым, но отрезанное ухо зовет своего хозяина: «Приди! Покарай врага и возьми свое!» И Хайюрр пойдет, Хайюрр отомстит за своего брата и вернет свое! Оленерогим не поможет вся их чародейская сила, – кто устоит против Одноухого, вернувшегося живым?!

– Хайрра-а-а! Никто!

– Оленерогие трусы! Смотрите!

Малица и замшевая рубаха полетели на снег. Обнаженный по пояс, Хайюрр показывал следы пыток, шрамы на месте вырванных сосков.

– Хайюрр и Сингор попали в засаду. Трусы Оленерогие не ответили на вызов и не вступили в бой. Они отняли у братьев оружие, связали и притащили в свое вонючее обиталище. Пожиратели падали, они рвали наши тела, надеясь услышать наш стон. Хайрра-а-а! Жрущие собственный помет этого не дождались!

– Хайрра-а-а! Слава бесстрашным сыновьям Сизой Горлицы!

– Хайюрр и Сингор выбрались из ямы, куда их бросили до рассвета, и убежали. Пятеро лучших охотников из Оленерогих погнались за обессиленными, безоружными братьями. И настигли на Плохой Земле, откуда духи гонят людей. И безоружные приняли бой. И мы бы выстояли в честном бою, но трусы не сражаются, как подобает мужчинам. Они бьют в спину! Смотрите!

Хайюрр повернулся так, чтобы все могли видеть следы страшной раны, нанесенной вражеским копьем. Пламя костра блестело на его могучих плечах. Несмотря на мороз, не было заметно и легкой дрожи; в отблесках пламени казалось даже – выступил пот!

Отец подал сыну копье. Воздев его над головой обеими руками, Хайюрр закричал с удвоенной силой:

– Отомстим за кровь! Покараем Оленерогих! УБЬЕМ!

И в ответ дружно:

– Убьем!.. Убьем!!.. Убьем!!!

К выкрикам прибавился мерный стук. Невесть откуда (Аймик и заметить не успел!) рядом с Хайюрром и вождем (колдун тоже присоединился к ним) на снегу появились две медвежьих шкуры, на которых, скрестив ноги, уселись четверо стариков. Левыми руками они придерживали крупные кости мамонта (две нижних челюсти, лопатки и, кажется, от ноги, – отметил про себя Аймик) и наносили по этим костям частые удары костяными колотушками, зажатыми в правых руках. Было ясно: эти люди мастерски знают свое дело. Наигрыш, вначале глухой, отрывистый, постепенно становился все более частым, звонким… И в такт ему все быстрее и быстрее взлетало и опускалось копье в руках Хайюрра, все чаще и чаще звучало:

– Убьем, убьем, убьем, убьем…

Мужчины обняли друг друга за плечи и двинулись по кругу, притопывая в такт и все убыстряя и убыстряя движение:

– Убьемубьемубьемубьемубьем…

Языки пламени, дробь костяных барабанов и голоса сливались воедино, глаза заливал пот; пот струился по плечам и груди Хайюрра, и это была уже не ночь и не костер; они все (все?! Есть ли здесь кто-то кроме него одного? И кто он сам?) были невесть где, должно быть между Мирами, среди Крови и Огня. Он сам был – Кровь и Огонь!

УБЬ-Е-Е-Е-Е-М!!!

Люди расходились; пламя осело, прижалось к земле, но во вздрагивающих язычках, в выбросах искр, в самом воздухе все еще дрожал, постепенно замирая, неистовый ритм Великого Пляса Войны.

– Ну, теперь скорее в постель! – Хайюрр уже снова был в малице, но капюшон на голову не накинул. Мокрые, разгоряченные, они оба с наслаждением втягивали морозный воздух, усмиряющий колотящееся сердце.

– Я хотел тебя спросить, да как-то все завертелось… – Аймик приостановился и сам набросил капюшон на голову друга:– Смотри, простудишься… Так вот, я спросить хотел… как вы с женами-то живете?