Трон Торна

Путники, за которыми он следил весь день, только что скрылись в воротах этого замка. Тарсис надеялся, что приехали они сюда ненадолго, переночуют и с утра отправятся дальше. Соваться в замок ему не хотелось, стражники, похоже, дело свое знали, на постах не дремали, к тому же, раз в замке появилась волшебница, она вполне может позаботиться и об охранном заклинании. А заметить его Тарсис не сможет — он, в конце концов, не маг, он самый обычный вампир.

У Тарсиса родился великолепный, почти безупречный план. Если все пойдет как надо, то уже следующей ночью он сможет отправляться в обратный путь, к своему господину и к своей новой возлюбленной. Надо ждать утра. Вряд ли они рискнут выйти в ночь. Хотя, пожалуй, когда окончательно стемнеет, ему придется наведаться в ближайшую деревеньку, кое-что раздобыть. Но только не сейчас, он слишком устал.

Спать… спать…

Глава 12 Его Величество Шедар III. Императорский дворец

Большой зал тонул во тьме — один канделябр на пять свечей, старинный, бронзовый, покрытый зеленью, стоял на столе, и пять тонких язычков пламени немного разгоняли мрак, освещая лицо человека, склонившегося над пачкой пергаментных листов.

При дворе всегда находились люди, готовые применить по отношению к своему сюзерену эпитеты наподобие «мужественность», «гордая красота», «благородная осанка». Художники с радостью изображали его величество то сидящим в сияющих доспехах на могучем коне, то в тех же доспехах но над грудой павших врагов, традиционно имеющих уродливые морды, мало похожие на человеческие. Еще было модно помещать императора на портреты в виде красавца средних лет, затянутого в драгоценную парчу, отделанную кружевами из паутинного шелка, обязательно с инкрустированной драгоценными камнями шпагой на бедре и с умным, чуть грустным и всепонимающим выражением темных глаз. А уж в балладах к каждому празднику, представленных на всеобщий суд местными и заезжими менестрелями, император вообще был образцом мужественности, добродетели, справедливости и прочая, и прочая, и прочая…

К счастью, сам император прекрасно понимал, как далеки все эти представления от истины. И хотя он не гнал льстецов в три шеи, все же не начал с годами сам во все это верить, а следовательно, и не отправлял на плаху тех, кто вслух ли, мысленно, не соглашался с многочисленными подхалимами. И хорошо — это означало, что при дворе его величества императора Шедара III оставалось некоторое количество нормальных людей. Хотя их могло бы быть и побольше.

На самом деле этот человек, держащий в своих руках огромную власть, был личностью более чем заурядной. Среди его предков, если верить все тем же бардам, встречались и выдающиеся полководцы, и могучие духом государственные мужи, и даже — был такой факт, о котором старались вспоминать пореже — весьма недурные поэты.

Видимо, госпожа Судьба выдохлась на предшествующих поколениях правящей династии, обделив нынешнего властителя буквально во всем. И, может быть благодаря этому, можно было с уверенностью сказать: период правления Шедара III запомнят! Не отличаясь военным талантом, он не отличался и воинственностью, почти прекратив войны, — и лишь мелкие стычки на границах, да время от времени возникающие трения между знатью нарушали мир в стране. Не считая себя особым знатоком наук, он, в отличие от некоторых своих предков, не сгонял огромные толпы сервов на строительство «великих каналов», «великих дворцов» или иных «великих» сооружений, при возведении которых люди обычно умирали как мухи. Не будучи любителем пышных, великолепных празднеств, он не взвинчивал без нужды налоги, зато с бандитами на дорогах гвардейцы, действуя по приказу своего повелителя, разбирались быстро и эффективно — мало кто из них вообще попадал в тюрьмы. Не доживали…

Итак, это был немолодой уже, склонный к полноте человек. Безвольный подбородок несколько маскировался темной с проседью бородкой, а легкая сутулость и заметно ослабевшее зрение говорили о том, что немало времени он уделял делам государственным, куда более скучным, чем пиры, охота или поиск очередной фаворитки.

Седина пробралась и в волосы, в молодости густые и пышные, а сейчас уже порядком поредевшие. Тонкий золотой обруч, олицетворявший собой «малую императорскую корону для приемов личных гостей», ношение которой предписывалось придворным этикетом, был давно снят и небрежно брошен на угол стола. Да и тяжелая императорская булава, с каковой расставаться, по тем же канонам, властителю не следовало даже ночью, валялась в глубине уютного кожаного кресла.

В настоящее время император читал последние донесения с фронта. Это занятие он находил достаточно неприятным — прежде всего потому, что в его Империи происходили события, которые не удалось не то что предотвратить, но даже погасить в зародыше.