Трон

– А почему Мэтт не может меня сопроводить? Тем более что он меня воспитал.

– Мэтт?.. – На секунду Аврора впала в замешательство, затем поняла о ком идет речь, и презрительно сморщила нос. – Человек? Исключено! Ему и во дворце-то жить не положено. Если кто-нибудь об этом узнает, вас поднимут на смех.

– Ну, тогда… А как насчет Гаррета?

– Гаррет Стром? – Аврора растерялась. Разумеется, ведь Гаррет отлично подходил для этой миссии.

– Гаррет ей почти что отчим, – хитро улыбнулась Вилла. Если ее отец поведет меня к алтарю, Вилла и вся ее семья обретут дополнительный вес в обществе.

Впрочем, эта сторона вопроса меня волновала меньше всего. Я выбрала Гаррета потому, что он мне нравился и более подходящего кандидата на роль посаженного отца в моем окружении просто не было.

– Ну если на то воля вашего высочества… – С очевидной неохотой Аврора вписала имя Гаррета вместо своего мужа.

Прения продолжались в том же духе еще какое-то время, Аврора и Вилла так и бурлили энтузиазмом, а я в конце концов не выдержала, извинилась и вышла. Все эти препирательства меня страшно утомили. Я бесцельно брела по коридору – мне было все равно, куда идти, только бы подальше от благородных марксин.

Проходя мимо зала военных совещаний, я услышала голоса и заглянула внутрь. Толстяк-канцлер сидел за столом, зарывшись в ворох бумаг. Финн и Туве о чем-то переговаривались, а Томас рылся в книжном шкафу.

– Чем вы тут занимаетесь? – спросила я, заходя.

– У мальчиков возник совершенно идиотский план, а я почему-то им потворствую, – проворчал канцлер.

– Он не идиотский, – возразил Финн, метнув в канцлера яростный взгляд, но канцлер был слишком занят – вытирал пот со лба – и ничего не заметил.

– Мы пытаемся найти способ для продления перемирия, – объяснил Туве. – Просматриваем все соглашения с витра и другими племенами, ищем прецедент.

Мне стало интересно.

– Нашли что-нибудь?

Я подошла к столу и взглянула на бумаги. Большая часть оказалась написана на неведомом мне языке. Это были символы, напоминавшие не то русские буквы, не то скандинавские руны. Я уже видела такие в библиотеке – все старые документы были составлены на этом языке, триллице.

– Пока ничего дельного, но мы только начали, – ответил Туве.

– Вы и не найдете ничего полезного, – покачал головой канцлер. – Витра никогда не идут на продление сделок.

– А что могло бы продлить перемирие? – спросила я, не обращая внимания на канцлера.

– Представления не имеем, – признался Туве. – Но ведь можно поискать лазейки в прошлых соглашениях.

– Лазейки?

– Ну да, при заключении сделок они могли перехитрить самих себя, подставиться, как Румпельштильцхен, – пояснил Финн. – Чем черт не шутит.

– Я знаю текст соглашения, в нем нет ничего подобного, – ответила я. – Разве только пункт, в котором говорится, что мир будет длиться до тех пор, пока я не взойду на престол. Как насчет того, чтобы мне навсегда остаться принцессой?

– Ты должна стать королевой, – возразил Финн.

– Но ведь если бы я не стала королевой, это бы гарантировало бесконечное перемирие?

– Сомневаюсь, – отозвался Туве. – Уж король-то всегда вывернется, только станет еще злее.

– Но раз он найдет выход из любого положения, включая и продленное перемирие, тогда какой смысл в ваших поисках?

– Наша цель не продление перемирия. – Туве посмотрел мне в глаза. – Это мы так грубо обрисовали задачу, а на самом деле мы хотим найти что-нибудь, что поможет прекратить вражду раз и навсегда.

– Думаешь, это «что-нибудь» существует?

– Король знает только один язык, и этот язык – насилие, – пробубнил канцлер. – Надо нападать на него со всем нашим арсеналом – и чем скорее, тем лучше.

– Мы уже пробовали, – резко ответил Туве. – И не единожды. У короля иммунитет к нашим набегам, он как будто неуязвим.

И только Туве произнес эти слова, в голове моей будто щелчок раздался. Туве говорил, что с Локи можем сладить только я, Элора и сам Туве. Король сильнее Локи. Никто и никогда не мог остановить короля. Элора недостаточно сильна. Туве слишком рассеян. А вот у меня и сила Орена, и сила Элоры.

– Вы хотите, чтобы я убила короля. Вы хотите растянуть перемирие, чтобы я смогла набрать силу.

Финн и Туве молчали. Итак, я права. От меня ждут, что я убью своего отца.

Двадцать пять Сказка

Томас извлек из шкафа огромный фолиант и с грохотом опустил его на стол. Над кожаным переплетом взвилось облачко пыли. Туве так увлекся задачей «спрячь свой взгляд от Венди», что подскочил от неожиданности.

– Вот здесь, может, что-нибудь и есть, – сказал Томас. – Только написано все на триллице.

– На триллице? – оживленно переспросила я, готовая говорить о чем угодно, кроме отцеубийства.

– Это древний язык трилле, – объяснил Финн и показал на документы с непонятными мне символами. – Один Туве в нем хоть что-то понимает.

– Триллица? – одышливо булькнул канцлер. – Мертвый язык.

– Это не так сложно. – Туве подвинул книгу к себе и открыл. Со страниц пахнуло плесенью. – Если хочешь, могу тебя научить его основам.