Тролльхол

На кухне кто-то гремит посудой. Наверняка это Фроя! Рин не хочется видеть ее сейчас. Она еще не решила, сказать ли ей, что она знает состав эликсира, или нет. Проще всего, конечно, спросить напрямую, для чего Фроя дала ей это средство, и понаблюдать, забегают ли ее глаза. Но Рин понимает, что нельзя открывать все карты, не прочитав до конца откровения Лилли. Правда, Фроя может помешать чтению. Вдруг она заявится сюда? Дверь ведь не заперта, а если запереть ее сейчас, щелчок в замке может привлечь внимание.

Рин выбирается из кровати, выходит на цыпочках из комнаты в тамбур, радуясь тому, что у нее есть собственный крошечный санузел, пусть без душа и ванной, но с унитазом и раковиной. Умывшись, она сбрасывает пижаму, надевает спортивный костюм, кладет в рюкзак дневник Лилли, а в карман толстовки — телефон, и… вспоминает, что ее новые резиновые «вездеходы», в которых на Тролльхоле можно пройти всюду, остались в прихожей. И кроссовки после вчерашней поездки в Бьёрхольмен она скинула там же, у порога. С сожалением вздохнув, Рин достает из шкафа хлипкие трикотажные кеды, понимая, что им придет конец после первой же прогулки по острову, но кроме них в комнате есть только домашние тапочки.

— Ри-ин! Рин, ты проснулась? Можно войти? — слышится из-за двух дверей голос Фрои.

Рин упирается коленом в подоконник, открывает окно и выпрыгивает наружу. Какое счастье, что дом Юхана одноэтажный! Пригнувшись к земле (вдруг Фроя осмелится войти в комнату без приглашения и увидит ее в окно?) Рин со всех ног мчится к поросшим соснами скалам и вскоре скрывается за ближайшим скальным выступом. Прислонившись спиной к холодному камню и прижав к животу рюкзак, она переводит дух и выглядывает из укрытия. Ни Фроя, ни Юхан не вышли из дома следом за ней. Хорошо. Можно спокойно пройтись дальше в поисках укромного местечка, где никто не помешает ей дочитать дневник Лилли, точнее, те отрывки, которые выбрала для нее автор дневника.

Рин забирается вверх по скалам, углубляется в лесные дебри и, приметив крошечную полянку среди густо растущих кустов, устраивается там на флисовом пледе, прихваченном с собой из дома. Садится, вытянув ноги, достает телефон и открывает папку с переведенными на английский дневниковыми записями. Отыскивает отрывок, на котором остановилась вчера, и, глубоко вдохнув, словно перед погружением на глубину, начинает скользить взглядом по строчкам.

* * *

Прошла уже неделя с тех пор, как это случилось, но меня до сих пор трясет, и я не уверена, что мне удастся внятно написать об этом. Но я все же попытаюсь. Может быть, тогда меня хоть немного отпустит. Все из-за проклятой болезни! Зрение село — вижу, как сквозь туман. Хотела поехать в больницу, но Фроя убедила, что надо пить чай и все пройдет. Зачем я ее послушала? Теперь вся жизнь под откос! И Фроя оказалась той еще штучкой.

Нет, пишу все не то. Надо с начала. Это было в день празднования Мидсоммар. Я не очень-то люблю этот праздник, все едят, пьют, поют и пляшут весь день, остров превращается в один большой балаган. Но Юхан будет там, его отец пожелал принять участие, хотя год как не выходил из дома, и Юхан должен сопровождать его. Ради Юхана я надела красное платье, он как-то раз заметил, что мне идет красный цвет.

«Мне он тоже так сказал», — вспоминает Рин, чувствуя растущее волнение, и нетерпеливо перелистывает страницу на экране телефона, чтобы читать дальше.