Троллий пик

Голод тоже учуял запах тухлятины от мертвого тела, но ему, в отличие от Грейс, он очень даже пришелся по душе. Пес подпрыгивал, обнюхивая разлагающегося покойника, и радостно лаял, будто удивлялся, что никто больше не выражает восторга по поводу такой чудесной находки. Кажется, Голод даже намеревался поваляться на трупе. Грейс пришлось отойти подальше. Даже когда ничего нет в желудке, от такого зрелища все равно может стошнить желчью.

Снова раздался собачий лай. Голод дернулся и возбужденно повел ушами. Грейс показалось, что на этот раз лай звучал тише.

– Они что, проехали мимо нас?

– Нет, – ответил Александр, глубже зарываясь в шарф. – Чем дальше лай, который ты слышишь, тем ближе Охота. Ты что, даже сказок не читала?

Грейс попыталась припомнить – и не смогла. Впервые в жизни она не могла точно сказать, слышала ли о чем-то подобном или нет. Даже память, ее вечный союзник, начала подводить.

Голод вскинул голову и навострил уши. Должно быть, он уловил звук, уже недоступный человеческому уху. Над головой заклубилось небо. Туча затянула звезды, наползла плотным туманом на макушку горы.

Снова раздался лай, на этот раз совсем далеко, на краю слышимости. Александр глянул в сторону и облегченно прикрыл глаза.

– Скачут, – сказал он. – Ничего не бойся. Не смотри ему в глаза. Не…

«Не вздумай», – сказала мама. Она не успела закончить, и Александр тоже не успел.

Копыта обрушились сверху, дробя камень, сотрясая гору – на сей раз не изнутри, как тролли, а снаружи. Все вокруг вскипело мохнатыми телами, шорохом плащей, возней стальнозубых собак и возбужденным лошадиным храпом.

Они превращают тебя в кролика перед лисой, в мышонка, которого нагоняет сова. Они шепчут, что всегда будут на шаг позади – загонять черными псами, грохотом копыт, яростными воплями. Ты будешь бежать, пока не выдохнешься, не рухнешь навзничь, позволяя собачьим зубам хватать тебя и нести хозяевам. Твоя шкура пойдет на воротник, твое мясо – на жаркое, а хвост оставят на трофей…

Такова Дикая Охота. Таковы охотники, которые ловят человеческие души.

– Дыши, – напомнил Александр.

Грейс моргнула и заставила себя снова дышать. Вокруг толпились лошади: высокие, черные, с горящими красными глазами и хищными ртами. Зубами они перемалывали жесткие трензели, дергали головами. Собаки лаяли и крутились под копытами, обозленные, что их остановили и не дали броситься на дичь. Голод, радуясь возвращению стаи, скрылся в разгоряченной толпе сородичей.

Она уже видела троллей, разве кому-то удастся напугать ее сильнее? Хотелось закричать, вскочить, немедленно разорвать этот круг. Должно быть, примерно так чувствуешь себя, оказываясь в толпе футбольных болельщиков. Секунду назад ты видела их на соседней улице и вот уже захвачена врасплох волной пестро разодетых, агрессивно настроенных людей.

Только цветом этой команды был черный.

К ней наклонилась лошадь, резко выдохнула. Грейс обдало жаром так, что мигом согрелись даже окоченевшие пальцы ног. Она подняла голову и судорожно сглотнула.

Лицо всадника было в тени, и от этого было жутко. Но вот от чего по-настоящему кровь стыла в жилах, так это от ветвистых оленьих рогов, которые росли у Дикого Охотника прямо из головы.

– Доброй ночи, мой господин, – сказал Александр почтительно.

Дикий Охотник молчал.

«Еще один «господин», – несмотря на страх, мрачно подумала Грейс. – До демократии им, похоже, далеко».

Другой юноша спрыгнул с лошади. Так Грейс впервые увидела вблизи кого-то из Охоты. И куртка, и штаны, и даже сапоги у него были белыми – странный дресс-код… У него были темные с медным отливом длинные волосы, заплетенные в опрятную косу и перехваченные шнурком. Странно было видеть такую прическу у парня. Лицо у незнакомца оказалось неожиданно открытым и приятным.

Он подошел к Грейс, протягивая руки:

– Вы позволите?

Грейс не сразу поняла, чего он хочет, а догадавшись, смутилась.

– Да, конечно, – она торопливо отдала голову.

– Привет, дружище! – Медноволосый нахмурился, скосил взгляд на разлагающееся в стороне тело. Кажется, это зрелище его опечалило.

Повернувшись к рогатому, он предупредил:

– Боюсь, господин, править лошадью он сейчас не сможет.

Александр заволновался, собирался что-то сказать, но его прервал голос одного из охотников:

– А где Гидеон?

Голова Александра сдвинула брови:

– Он предал Охоту. Гидеон больше не один из нас.

Ветер взвихрил снег, и все вокруг зарябило. Но лошадь рогатого всадника продолжала дышать на Грейс, и снежинки таяли, не долетая до куртки. Было жарко.

История подходит к концу, вдруг подумала Грейс, и тоска сжала ее внутренности.

– Нам нужен другой всадник, – озабоченно произнес длинноволосый. – Мы не можем дальше ехать без него. Гидеона нужно кем-то заменить.

Не произнося ни слова, рогатый всадник повернул к нему темный капюшон.

– Как тебя зовут? – мягко спросил длинноволосый, обращаясь к девушке. Он был единственным, кто говорил с ней, хотя она чувствовала на себе взгляды других охотников.

– Грейс. Меня зовут Грейс, – тихо ответила она.