Тройка мечей

Как ни долго бушевала буря, но все же она стихла. Вода утекла из расщелины. И молнии больше не хлестали по склонам гор. Я выбрался из-под каменного выступа, служившего мне укрытием, и попытался выпрямиться. Занемевшее тело и поврежденная лодыжка сделали это движение болезненным. Я чувствовал шершавую поверхность, по которой можно было бы взобраться наверх, но сомневался, что смогу опираться на ногу.

Потом я застыл. Я услышал звук – не шум дождя, не гром, – скорее, казалось, что кто-то спускается по склону. А вдруг это какое-то создание Тьмы пробралось сюда под ливнем и теперь выжидает момент, чтобы напасть на меня?

Потом появился огонек. В его свете я увидел вытянутую, зубастую морду одного из Ящеров. Потом показались его передние лапы с тонкими пальцами. Свет медленно спустился ко мне; я увидел, что он исходит от камня, оплетенного тонкой проволокой и привязанного веревочкой.

Ящеры, как и представители прочих нечеловеческих рас, общались мысленно. Но я не обладал способностью к контакту разумов, которую так старательно развивала в себе Крита. Я протянул руку и поймал оплетенный камень. В его свете я рассмотрел лодыжку. Ботинок плотно обхватывал голенище, а нога над ним опухла. Неудачно я ее подвернул. Ясно было, что наступать на нее я не смогу.

Я попытался жестами объяснить эту проблему своему спасителю. Он посмотрел на меня яркими, как самоцветы, глазами, а потом в мгновение ока исчез. Я понадеялся, что он пошел за помощью. Но я начал еще и бояться этого. Люди Хорвана и так любили пошутить, что я ни на что не гожусь. И вот я в первом же выходе в патруль умудрился выставить себя в наихудшем свете.

Когда человек-Ящер ушел, любопытство заставило меня вернуться под выступ и посмотреть, что же такое торчит из стены. Когда я подошел туда со своим тусклым светильником, неизвестный предмет ослепительно засверкал.

Это и правда был жезл, сделанный из какого-то кристалла, словно притягивающего к себе свет. И от него исходило голубоватое сияние. Да, он торчал прямо из камня, но, несомненно, это было творение чьих-то рук. Я даже представить себе не мог, как же оно оказалось заключено в камень.

Я ухватил его свободной рукой и дернул изо всех сил. Жезл практически не подался. Чтобы извлечь его, надо было расколоть скалу, из которой он торчал. Но я должен был его достать! Просто обязан! Как наложенный на всех нас гис привел нас в Эсткарп, так и теперь я осознал, что некая Сила, недоступная моему пониманию, привела меня к этой вещи. Что моя находка была важна. Что я готов в этом поклясться.

А потом я быстро обернулся – сверху снова послышался шорох, и тот человек-Ящер с легкостью спустился по стене. Для него эта скала была все равно что лестница. На плече у него висел моток веревки. Спустившись, он жестами велел мне обвязаться этой веревкой.

Так во время бури я нашел в этой давно омраченной земле и свою судьбу, и друга – потому что Тсали был настоящим другом, которому не страшно было доверить собственную жизнь и даже то, что важнее жизни.

3

Так я на некоторое время остался в Долине. Но леди Дагона поделилась своими знаниями с Критой, и та принесла мне тазик пузырящейся красной глины. Когда ботинок был срезан с ноги, Крита обмазала мою лодыжку этой глиной. Под воздействием ее тепла боль утихла, и я уснул.

Мои сны никогда не становились реальностью, как те, что были истинными посланиями Силы, – время от времени они приходили к избранным нашего народа, как предостережение. Но на этот раз я шагал по земле, которая была столь же реальна, как и во время бодрствования. А в руке я нес меч, и он лежал в моей ладони так привычно, словно был продолжением руки, и во сне я даже представить не мог себе жизни без этого меча.

Однако же меня переполняли печаль и страх – не за себя, но за других. Я шел и беззвучно плакал о потере, которой не помнил, но все же она была велика и гнула меня к земле сильнее, чем любой дорожный мешок. Я видел, что надетая на мне кольчуга изорвана и покрыта пятнами ржавчины. Левую руку я прижимал к боку, и пальцы мои были в крови. Меня терзала боль, и я сражался с нею. Мое тело должно было помочь мне что-то сделать, прежде чем я упаду замертво.

Меня ждала неизбежная смерть, я знал это наверняка. Все, что осталось у меня за спиной, сгинуло под напором Тени, кроме того, что я нес с собой. Во сне я знал, что этот меч не должен достаться тем, кто шел сейчас по моему следу.

Но меня трясло, бремя боли гнуло меня к земле. Все расплывалось перед глазами. Время утекало, как и жизнь, вместе с каплями крови, сочившимися из моего бока. Но воля моя не подчинялась ни времени, ни слабеющему телу.

Земля под моими подкашивающимися ногами понемногу становилась круче, и, несмотря на всю мою решимость, шаги мои замедлились. И все же я продолжал идти. Потом передо мной возник туман. Мои губы произнесли непонятные мне самому слова. Но при этом я знал, что некогда они были мне известны и что они были моим оружием, почти таким же могущественным, как меч.