Троглобионт

Егор встал и подошел к фотографии родителей, висевшей в золоченой рамке на стене. В водовороте реки старая колдунья показала ему момент их гибели. Может она тут и не причем, а он, действительно увидел то, что его тогда волновало больше всего. Странно, у самого проблем было выше крыши, а он думал о родителях. Они ехали на казенной машине. Авария была подстроена, это было убийство. Да, он это увидел совершенно точно, Егор догадывался об этом и раньше, что сильно мучило его, но, почему-то сейчас это перестало его волновать. Он даже рассеянно провел рукой у лица, пытаясь отогнать наваждение, но это не помогло. Родители смотрели на него из рамки, как из совсем другой жизни. У каждого своя судьба. Уже нет ни их, ни Игоря с Ольгой, много кого уже нет, но ничего от этого не меняется. У каждого своя судьба. Нужно жить и что-то делать. Зачем? Слишком много событий за последние месяцы… слишком много информации. Или это действительно, только сон и больше ничего? Один сон во время другого сна. Всё это не укладывалось в голове. Забыть бы всё или считать настоящим сном, галлюцинацией. Он обернулся. Так вот же Тихон сидит на спинке стула. Никакая он не галлюцинация. Уехать бы куда-нибудь, к черту на куличики… Так они и едут…

– Но я не знаю, где ключи, где документы?

– Документы в машине, страховка еще действительна, – тут же отозвался Тихон, – А ключи… сделай вот так, тьфу ты, перьями не получается. Одним словом, щелкни пальцами и зажми кулак, а потом скажешь: «Черт, черт, поиграл, отдай». Ну, делай, что стоишь?

Егору еще не особенно хотелось шутить, но он комически изогнулся в позу старинного официанта или полового, скорчил дурацкую рожу, протянул руку вперед и щелкнул пальцами. Он готовился сказать Тихону вместо детской присказки, что-нибудь колкое, но почувствовал, что-то зажатое в кулаке. Он раскрыл ладонь и увидел на ней ключи от машины. Егор так и замер с открытым ртом. Анна, вскочив с дивана, зааплодировала.

– Ты теперь тоже волшебник.

– Только учусь, – ответил Егор, чуть погодя.

– Может прямо сейчас и тронемся? – спросил Тихон.

Егор оглядел квартиру пустым взглядом.

– Мне-то что? Дело солдатское.

– Поехали, – Анна подошла к Егору и взяла его под руку.

– А вещи? – запротестовал Тихон.

Только убедившись, что Егор нагрузился всем необходимым, Тихон взгромоздился ему на плечо и сказал:

– Поехали.

Алексей Петрович Иванов, или как его там звали на самом деле, нажал на красный косой крестик в правом углу экрана. На вопрос компьютера сохранить ли файл? он ответил «нет». И вообще, стер из компьютера всё, что относилось к сегодняшней записи.

Потом он открыл толстую папку скоросшивателя «Дело №…» озаглавленную: «План Хотланда – Борштейна. Совершенно секретно». На вложенном пустом бланке написал: «Дело закрыто в связи с…» и глубоко задумался.

Дело это было мутным с самого начала. Весной внештатный агент Борштейн (кличка – Бармалей) вышел на своего куратора с просьбой помочь организовать некоему Хотланду, профессору геологии из Нью-Йорка, маленькую экспедицию в погранзону.

Когда стали разбираться с деталями, оказалось, что это как-то связано с дневниками Тимо Ваттанена, фигурировавшими в своё время в отчетах о секретных разработках Гитлера. Дело передали ему, Иванову, как связанное с неопознанными явлениями и мистикой. Вся «мистика», которой до этого занимался Иванов, в результате оказывалась либо фикцией, либо объяснялась вполне обычным, совсем не мистическим образом. Но в этот раз получалась полная ерунда.

Из Штатов вместо двоих по плану, прилетела одна Шертли и её не узнали сотрудники в аэропорту, чуть было не засветив всё дело. Но это мелочи.

Решено было не посвящать начальника заставы и даже начальника отряда в план операции, чтобы всё выглядело натурально, но для контроля и экстренной помощи на соседний остров высадились двое опытнейших сотрудников с оружием и самым современным оборудованием. Они доложились о прибытии. Потом сообщили об аварии лодки, но это было их последним сообщением, они тоже пропали бесследно.

Из восьми людей, пропавших на озере, удалось найти только двоих, но и из этих не получилось вытянуть что-либо вразумительное. Всё это было плохо, но терпимо. И вдруг… этот бредовый разговор на квартире у Градова. Ну, ладно еще разговор, но говорящая белая ворона? А фокусы с тарелками и ключами? Цирк, издевательство? Но как и зачем? Ни Градов, ни Шертли не притворялись в клинике, это было бы выявлено, тем более что авария была на самом деле, это подтвердили агенты.

Градов и Шертли вели себя безупречно, а тут они явно что-то вспомнили, но что? Почему Градов не решился сказать об этом по телефону? И что, если это такая же каша из фокусов и небывальщины, как то, что сам Иванов видел на мониторе?

То что это всё может оказаться той самой мистикой, за которую он уже много лет получал деньги и немалые деньги, исходя из затрат на всю лабораторию и дослужился до звания генерал-лейтенанта ФСБ, ему даже не пришло в голову. «Нет никакой мистики. Инопланетяне? И инопланетян никаких нет и быть может. Тогда что это?»