Трогать запрещено (СИ)

Что делать? Как быть? Что говорить? Подойти к нему или… он сам? Зачем вообще он приехал? Зачем попросил эти “пять минут”? Вопросы терроризируют мою бедную голову всего доли секунды. Один вздох! А потом… Богдан улыбается. Улыбается так робко и несмело, что мои губы начинают дрожать. Улыбается так, что я готова душу дьяволу продать, чтобы этот суровый взрослый мужчина улыбался так всегда. Мне. Только мне одной!

Я делаю шаг.

Титов зеркалит мое движение.

Делаю вдох.

Богдан неуверенно раскрывает свои объятия, будто сомневается: уместно ли, пойду ли, хочу ли… А я? Я хочу! Очень-очень сильно хочу!

Улыбаюсь ему в ответ, срываясь с места. Проскальзывая на припорошенном снегом тротуаре в мгновение долетаю до Титова, с разбегу залетая к нему на руки. Висну на его шее и прячу нос в воротнике его пальто.

Его сильные руки кольцом обвивают меня за талию, отрывая от асфальта. Он смеется. Господи, как красиво он смеется! Кружит меня на руках, приговаривая только тихое:

– Юлька…

Богдан

Поверить не могу, что я добровольно отказался от этой девчонки.

Как же страшно я сглупил…

Трусливый идиот!

Чудо, что с моей стороны не понадобилось никаких лишних слов и уговоров. Я был готов ко всему. И к ее обидам, и к ее капризам. Возраст все же: маленькая она еще, впечатлительная, эмоциональная. Пока ехал, все свое красноречие готовил, собираясь идти в наступление. Но Юля…

Черт, да этот котенок снова меня удивила!

Крепче сжимаю руки на ее тонкой талии. Хрупкая, маленькая, легкая – пушинка. Как ветром не унесло, пока бежала? Он сегодня зверствует. Выскочила в расстегнутом пуховике, без шапки и в тонких штанах. Дурочка.

Ставлю на ноги, обхватывая ее красные с мороза щеки ладонями.

– Ты приехал, – улыбается Юлька. – Правда приехал! – так искренне светятся ее глаза. У меня душа замирает. В жизни никто никогда не был так сильно рад меня видеть.

Ты не имеешь права разочаровать ее снова, Титов!

Ни в коем случае…

– Приехал, Юль.

– Настоящее новогоднее чудо, – смеется неуверенно.

– Самое прекрасное начало нового года, – улыбаюсь, касаясь подушечками больших пальцев вздернутых уголков ее губ. До сих пор помню их умопомрачительную мягкость.

– Еще не самое…

– Почему же?

Я подаюсь вперед. Юля привстает на носочки, обхватывая ладошками мои запястья.

– Кое-чего не хватает…

– И чего же? – спрашиваю, но и без слов все прекрасно понимаю. Трусь носом о кончик ее вздернутого носика. Осторожно и легко касаясь, щекоча. Девчонка жмурится. Замираю губами в миллиметрах от ее пухлых карамельных губ. Даю ей возможность остановить меня. Юля и не думает пасовать. Шепчет, опаляя горячим дыханием:

– Поцелуй меня, пожалуйста… по-настоящему, – слышу в тоне горечь, ненавидя себя за тот “ненастоящий” поцелуй, на который она осмелилась у меня в кабинете. И который я так кощунственно отверг.

Больше я такой ошибки не допущу. Но прежде, чем уничтожу последние миллиметры между нами, говорю:

– Юля, это будет тяжело, – ненавижу себя за эти слова, но я обязан их произнести. – Совсем не просто, котенок. У тебя еще есть возможность одуматься и отступить.

– Что тяжело? – хриплое и тихое в ответ.

– Быть вместе. Тебе и мне. Нам.

– Не понимаю…

– Нас будут осуждать, Юль. За наши отношения, за наши чувства. Все будут. Друзья, знакомые и даже родные. В первую очередь это не понравится твоему отцу. Степан будет в бешенстве, и я его не виню.

– Папа поймет. Обязательно!

Качаю головой:

– Косые взгляды, презрительные вздохи. Зависть и желчь людей вокруг может больно бить и ранить. Это будет борьба. Бесконечная борьба со всем миром, котенок.

– Зачем ты мне это говоришь?

– Ты готова бороться?

Юля сильнее стискивает свои пальцы, впиваясь ноготками мне в кожу. Жарко и решительно выдыхая:

– Поцелуй меня, Титов!

И я целую. Касаясь своими губами ее губ, целую так, как она просила. Крепко, с чувством, по-настоящему. Так что в мозгу искрит, а в теле полыхает. Блть, ее губы в тысячи раз вкуснее, чем я их запомнил! Податливые и нежные, они отвечают. Не совсем умело, но с такой крышесносной искренностью, что у меня в мозгу гребаные залпы фейерверков! М-м. С готовностью открываются для меня, впуская.

Я касаюсь языком ее язычка. Девчонка тихонько стонет. Мое сердце заходится от этих сладких звуков. Этот смелый котенок точно доведет меня до инфаркта! Безумие, как это приятно – обнимать ее, целовать ее, быть ее!

Одной ладонью ныряю ей под капюшон, обхватывая за затылок, второй сжимаю за талию, к себе заставляя прильнуть. Ее пальчики на моей шее, ползут выше и касаются бороды. Губы двигаются в унисон с моими. Я углубляю поцелуй, отбрасывая всякую осторожность в движениях. Дразню, кусаю, прохожу языком по ее губам, пока воздух в легких не кончается у обоих. Пока ветер не начинает все сильнее завывать, пробираясь под расстегнутые куртки. Юля ежится у меня в руках, и только тогда я отстраняюсь, еще разок чмокнув Данилову в губы.

– Мне понравилось, – шепчет. – Еще хочу…

Я смеюсь.

– Хватит, а то совсем тебя заморожу, – наклоняюсь и лбом в ее лоб упираюсь, зажмурившись. – Юля-Юля…