Трое против Зоны

– Может, и я причина, – сказал Шнобель, приподнимаясь, и, обернув руку одеялом, снял с огня кастрюльку с закипевшей водой. – Только, парни, хоть убейте, не понимаю, в чем дело. Враги у всех есть, чего скрывать… Но мои враги – обычные люди, я вам клянусь, и такого наворотить не могут. Ну вообще никак! Я реально не могу в толк взять, что за ерунда творится. Это ж точно мистика какая-то, как вон Пригоршня сказал. А я в мистику и не верю. Но теперь даже не знаю, может, и надо было бы поверить… А? Фигня какая!

Во мне нарастало раздражение: слишком уж необъяснимо непонятной была вся эта ситуация, неподвластной логике и разуму. Мысли метались, пытаясь придумать объяснение, но никак не получалось связать все странности воедино. Хотя основа у них была одна, ясно же, как день!

– Не верю в мистику, не верю! – твердил Шнобель, незаметно для себя повышая голос. – Это уже выходит за любые рамки странностей самой Зоны. Ну хоть убейте, не верю!

– Ну так и нечего орать, – одернул я его. Поднялся, чтобы взять оставшуюся на столе у выхода кружку. Дверь была сломана и закрывалась только наполовину. – Хотя, конечно, ум за разум заходит. Хочется крикнуть в лицо этой Зоне: не верю!

Не сдержавшись, я сделал шаг наружу и, задрав голову к черному небу, полному звезд, заорал, выплескивая накопившееся за последние дни напряжение:

– Не верю!!!

Звезды погасли на миг и снова включились, сильный порыв ветра прошел по берегу, стекла в окне задрожали – весь мир, а точнее, вся Зона вздрогнула с низким рокочущим грохотом. Он быстро стих.

– Что за срань господня?! – Шнобель с Пригоршней вскочили, озираясь. А я окаменел, вцепившись в косяк.

И эхом грохота отозвался в ушах, померещился – сухонький смешок школьной училки. Той, из отражения.

* * *

Шнобель, против обыкновения, с лопаткой ушел не вечером, а с утра. Солнце низко висело над рекой, заглядывая в окно, высвечивая неприглядность нашего убежища. Мы с Пригоршней сидели вокруг поддона, где еще теплился костерок, и по очереди прихлебывали кипяток из единственной кружки.

– Не нравится мне все это, – сказал я наконец. – Чувствую, дальше будет хуже. Пора заканчивать с этой миссией, Никита. Федора мы уже потеряли… Не хотелось бы потерять и тебя. Я к тебе привык уже, знаешь ли.

Пригоршня широко улыбнулся и передал мне кружку.

– Я тоже к тебе привязался, Андрюха, – он хлопнул меня по плечу так, что я поперхнулся кипятком. И затем заботливо начал стучать меня по спине.

– Кончай эти телячьи нежности! – прикрикнул я на напарника. – Ты что, не понимаешь? До «Березок» еще два дня, слишком большой шанс, что мы просто не дойдем! Не знаю, как ты, а я лично ценю свою жизнь больше тех денег, что мы наварим на этих артефактах. Сейчас Шнобель вернется, и я скажу ему, что мы дальше не идем.

Никита поднялся, сильно, до хруста, потянулся.

– Без паники, Химик! Нельзя миссию бросать. Мы же уже аванс потратили, забыл? Не возвращать же теперь. Прорвемся, не дрейфь!

Еще и деньги за это возвращать? Нет уж! Тогда я иду до конца!

Я тоже встал.

– Где этот твой Ромыч? Что-то он долго со своей лопаткой гуляет. Пойду навстречу, скажу, уже выдвигаться пора.

– От Федора заразился? – ухмыльнулся Пригоршня. – Смотри в аномалию не угоди.

– При чем тут Федор? – поморщился я, выходя наружу.

Сегодня было не так холодно, как последние дни, солнце даже немного пригревало. Я не собирался следить за Шнобелем, с чего бы? Хотя определенные подозрения на его счет у меня имелись. Ничем не подкрепленные, правда. Все эти странности начались только в этом походе. Значит, вероятнее всего, связаны они либо с самим наемником, либо с содержимым его рюкзака. Логично? Еще как. И я хотел задать Шнобелю пару вопросов без свидетелей, в интимной обстановке, так сказать. Чтобы Никита не начал опять выступать. Из-за этой его защиты наемник чувствует, что его как будто обвиняют. А если я расспрошу его – он может сказать что-нибудь, что наведет меня на мысль. В конце концов, Шнобель мог быть первопричиной всего этого, но невольно, и сам быть совершенно не в курсе.

Я углубился в лесок, ведущий к болоту, из которого мы вчера с таким трудом выбрались. Косые лучи солнца пронизывали его, на пожухлой траве лежали длинные тени деревьев. Ближе к трясине подлесок стал гуще, кусты лещины и малины стояли по пояс и выше. По дороге я продолжал обдумывать наше положение и не сразу понял, что заставило меня пригнуться за кустами.

Наверное, инстинкты сталкера сработали. Осторожно выглянув из-за кустов, я обнаружил в нескольких метрах впереди наемника. Я так углубился в размышления, что среагировал на знакомого как на чужака, чисто на автомате.

Осознав ошибку и испытав облегчение, я собирался встать из кустов навстречу Шнобелю, но вдруг до меня дошло, что он делает.