Трое против Зоны

– Чего застрял, Химик? Давай жратву сюда! И хлеба, хлеба побольше возьми. – Он перехватил у меня из рук котелок и потащил к выделенной нам палатке. Кашевар отвернулся, показывая, что продолжать разговор не собирается. Я пожал плечами, забирая буханку и миски с ложками. Что Шнобель наемник, мы знаем. Что он может оказаться из экстремистского толка группировки «Ветераны», я и сам догадывался. Но если что, вредить нам ему невыгодно, пока мы не приведем его на базу «Березки», ему же надо сдать артефакты. А на базе он уже ничего не сможет сделать.

Пока я ходил за ужином, Пригоршня, оказывается, успел развести костер. Никита уселся возле костра на перевернутое ведро, я на бревно, и мы жадно набросились на еду. Шнобеля с Федором не было видно.

– Если молодой опять… – начал я, выбирая куском хлеба остатки жижи.

Из темноты вынырнул Федор, без слов опустился рядом и плеснул себе в миску добрую порцию супа. Остаток мы повесили в котелке над костром, чтобы не остыло.

– Где Рома? – спросил я молодого.

Тот молча ел, быстро работая ложкой. Затем вздохнул:

– С лопаткой ушел.

Пригоршня ухмыльнулся:

– Ты бы уже проследил за ним, Ваня.

Федор бросил на Никиту косой взгляд.

– Я и проследил, – хмуро отозвался он.

– И? – напряженно спросил я, вспомнив инсинуации кашевара.

– И ничего. Сделал дело, закопал, все.

Я не выдержал и засмеялся, Пригоршня меня поддержал.

– Пришел, увидел, победил, – прокомментировал я. – Говорили тебе, не занимайся ерундой. Ты свою тень готов подозревать.

Но сам думал о наемнике. Подозрения мои усиливались. Дело было даже не в кашеваре и не в Федоре. Не знаю почему, но я и сам теперь глядел на Шнобеля другими глазами. Может быть, с ним и правда что-то не так? Что он затеял, почему на самом деле идет к той базе? Нужно быть настороже.

Подошел объект моих раздумий, вытирая руки бумажной салфеткой. Скомкав салфетку, бросил ее в костер, затем ложкой снял с огня котелок. Ел он жадно, но аккуратно, иногда дыша широко открытым ртом, чтобы охладить обожженный рот. Когда посудина опустела, кинул туда ложку, отодвинул котелок ногой.

– Фух, вроде попустило. Слышьте, парни, я человек вроде незлобливый и ближнего подозревать зазря не привык. (Федор покраснел.) Однако эта хрень, что с нами приключилась… я экскаватор чертов имею в виду… вам тоже показалось?..

– Она пыталась нас убить! – выпалил Федор.

Пригоршня с жаром поддержал:

– Она же завелась, только когда мы наверху уже были. И остановилась, когда внизу оказались. А когда вылезать начали, опять завелась!

Они принялись эмоционально обсуждать случившееся. Я отмалчивался, надеясь, что меня в разговор не втянут.

– А ты, Химик, что думаешь? – повернулся ко мне Шнобель.

Я прокашлялся.

– Вы не подумали, что машина не могла знать о том, что ковш сорвался и активировал аномалию? Это совпадение.

– Совпадение?! – Федор вскочил, размахивая руками. – Она же пыталась запихнуть нас в огонь! Когда мы сами не упали, она стрелу опускать стала! Это, что ли, совпадение?!!

Шнобель испытующе смотрел на меня в свете догорающего костра.

– Новый вид аномалий? – предположил он. – Или мутантов? Ожившая машина, а что…

– Точно! – вдохновился гипотезой наемника и Пригоршня. – Она же без электричества не может работать, значит, ожила!

– Слушайте, кабель лежал на земле, тут зона повышенной аномальной активности. Двигатель напитался аномальной энергией уже давно. Мы качнули ротор, пока перебирались по нему, это вызвало движение тока в проводах, и двигатель завелся. Не усложняйте то, что можно объяснить более просто. Про старика Оккама слышали?

– Из сталкеров? – заинтересовался Шнобель.

Я махнул на него рукой. Пригоршня, который про оккамову бритву уже знал от меня, хихикнул. Федор все возмущался:

– Твоя наука не в состоянии понять, что такое аномальная энергия, а туда же! И вообще ты так и не объяснил, почему она пыталась нас убить. Не бывает столько совпадений. Не случайно это было!

– Ну конечно, а человека создал бог, потому что не может быть такого совпадения, что в одной Вселенной появились такие законы физики и такие физические константы, что стало возможно появление белковой жизни, развившейся до нас с тобой.

Тут Федор надулся. Он в бога не верил. Правда, не по причине научного склада ума – он был довольно суеверным, как, впрочем, многие в Зоне. Скорее, из-за собственной самовлюбленности: не мог допустить, что кто-то настолько выше его.

На этом разговор заглох. Лагерь давно затих, палаток в темноте не было видно. Это был временный лагерь, но, как известно, самое постоянное – это временное, и члены «Единства» жили в палатках и времянках уже пять лет. Потягиваясь и бормоча что-то под нос, Пригоршня уполз в выделенную нам палатку, за ним и Федор. Шнобель достал из внутреннего кармана куртки список артефактов, огрызком карандаша, выуженным откуда-то из штанов, вычеркнул четыре «резака».

– Минус штука, – сообщил он. – Хотелось бы пожалеть, да что-то не очень жалко. Если б не арты эти, осталась бы от нас кучка золы. Не сидел бы я тут, не говорил с тобой…

И вздохнул. Затем поднялся, отряхнул зад и посмотрел на меня: